Сибирские огни, 1980, № 10

НАЧАЛО 161 М ногие зрители смотрели «Зыковых» по семь, по восемь раз — они сами призна­ вались в этом. Спектакль долгие годы не сходил со сцены театра. Я вновь обраща­ юсь к нему. ...Павла Зыкова — кроткая, тихая, но где-то глубоко внутри запрятана у нее мелкая, мещанская, недобрая душа. «Ах ты, змёя кроткая!» — говорит о ней в кон­ це пьесы Антипа. Эту роль играли две ис­ полнительницы— Маргарита Вячеславова и Вера Капустина. Вячеславова — подлинная красавица, весь облик ее оправдывал и объяснял позднюю , последнюю любовь. Антипы и горечь его разочарования. Вера Капустина вошла в спектакль, когда он был уже много раз сыгран. Образ Павлы у нее был детальнее, жизненней и неожиданней. Ее мать — Целованьеву — играла Марья Мироновна Халатова. Старейшая актриса театра, она обладала какой-то особенной магией слова. Как мышь, скользила она по огром ном у зы ковском у дому, изредка раздавался ее ехидный, жесткий, мещански самоуверенный голос. Обстановка в семье накалена до преде­ ла. Измученная Софья в отчаянии кричит: «Делали бы вы что-нибудь... ели бы, пи­ ли...» — «Чай пить рано еще»,— отвечает Целовзньева. Казалось бы, самые обычные слова, каждодневные, бытовые, малозна­ чащие, но Марья Мироновна так точно произносила их, совершенно спокойно в этой накаленной атмосфере, что как бы подводила черту под безнадежно распа­ давшейся ж изнью зы ковской семьи. И эта незначащая фраза всякий раз вызывала бурю аплодисментов. Не преувеличиваю — бурю . Всю свою жизнь, до глубокой старости, Марья Мироновна Халатова отдала театру. Она и жила в театре, и каждый вечер си­ дела в ложе и смотрела в сотый раз одни и те ж е спектакли. А после репетиций м ож но было услышать, как она в пустом зале занимается упражнениями для голоса или читает монологи Чацкого. Она очень любила басни, повторяла отрывки из своих многочисленных ролей, пела романсы под гитару. Марья Мироновна была «послед­ ней из могикан» уходящего племени одер­ жимых, неутомимых актеров. Она была стара, но о ней можно сказать словами комика Светловидова из чеховской «Лебе­ диной песни»: «Какая тут к черту старость! Никакой старости нет, все вздор, чепуха! Сила из всех жил бьет фонтаном,— .это молодость, свежесть, жизнь! Где талант, Никитушка, там нет старости!» Такой и ос­ тавалась до конца русская актриса Марья Мироновна Халатова. И еще о «Зыковых». Как всегда, поражал точностью решения, точностью внешнего воплощения характера и глубиной его со­ держания А. М. Аржанов — Шохин. Све­ жестью и искренностью украшали спек­ такль молодые актрисы Тамара Кудрявце­ ва и Катя М окиенко. Они играли в очередь Степку, умную и смешную, преданного друга Софьи, быть может, единственного ее друга... Когда М. М. Халатова ушла на пенсию, ее заменила в «Зыковых» Таисия Л Сибирские огни № 10. Ивановна Ломоносова. Ее Целованьева представала мещанкой, никогда не' уныва­ ющей, грубой, злой, какую с места не сдвинешь. Некоей грозной силой врывалась она в семью Зыковых. Интересен был в роли бухгалтера Георгий Сергеевич Цра- сильнйков, актер острый, характерный, без­ заветно преданный театру. ...Пришла долгожданная Победа. Ленин­ градцы возвратились в свой Пушкинский театр, а мы — в любимое и привычное зда­ ние «Красного факела», в прежние квар­ тиры. В памятную ночь на 9 Мая шумный дом актеров не спал. А утром впервые видела я, как весь город — поголовно весь! — вы­ шел на улицы, и все вдруг стали знакомы ДРУГ Другу, все стали друзьями. Таких дней немного в жизни человека, их не за­ быть никогда. Послевоенные -годы были годами удач. Театр обогатился интересными режиссер­ скими именами. Назову Энвера М еджидо- вича Бейбутова, Константина Саввича Чер- нядева. Бейбутов сразу увлек и актеров, и пуб­ лику. Его непримиримость к малейшему проявлению равнодушия, вспышки конф ­ ликтов по ходу работы будоражили актер­ скую братию. Разгорались бурные споры. Нередко звали меня мирить и несколько успокаивать чересчур расшумевшуюся ре­ петицию. Одним из самых удачных спектаклей Бейбутова была «Песнь о черноморцах» по пьесе Б. Лавренева. Вот где пригодился темперамент молодого режиссера. Спек­ такль получился волнующим, созвучным времени, патриотическим. Особенно яр­ ким и обаятельным был матрос Ставриди. Его играл Сергей Иванович Галуэа. Весе­ лый и озорной даже в минуты смертельной опасности, его Ставриди отличался бес­ страшием, которое заражало боевых д р у­ зей. Особенно потрясала финальная пес­ ня — «Песнь о черноморцах». Совсем д ругой индивидуальностью ока­ зался Чернядев. Он пришел в театр неза­ долго до моего ухода и поставил тогда не­ законченную пьесу Горького «Яков Бого­ молов». Поставил по-своему, в своем лич­ ном понимании Горького и ненавязчиво закончил действием то, чего не дописал автор. В пятидесятых годах к нам приехал из Таганрогского театра имени Чехова А л е к­ сей Александрович Глазырин, ученик Бе­ локурова и Мартьяновой. Это был актер совершенно особого, редкого характера. Станиславский говорил о таких, что им «система» не нужна. Он не умел лгать. Или все, или ничего. Или точное и тонкое решение характера в живой жизни «чело­ веческого духа», или — ничего. Бледно, не­ выразительно, скороговоркой отвечал он партнерам, равнодушно исполнял режис­ серские мизансцены и при первой во зм ож ­ ности отказывался от незадавшейся роли. Зато в удачах был неповторим. Таким не­ заурядным, крупным актером знали его и в Таганроге, и — позже — во МХАТе, в те­ атре имени Станиславского, в кино. Скажу