Сибирские огни, 1980, № 10

158 В. П. РЕДЛИХ боты. После сердечного приступа врачи предписали ему постельный режим, а он, услыхав, что в Новосибирск приехал инте­ ресный критик, отправился в ТЮЗ на лек­ цию. Там ему стало плохо. «Скорая по­ мощь» доставила его домой, и через пол­ часа он скончался... Он был тем незаменимым на своем мес­ те человеком, о которых сказал Роберт Рождественский — «Есть незаменимые». «Красный факел» и особенно молодежь театра так и не нашли ему замены. Предвоенные годы были счастливыми для нашего театра. Старики были еще ж и­ вы. Подрастала молодежь, воспитанная в нашей студии, в нашем понимании путей театра. Как раз в это время к нам из теат­ ра юных зрителей перешли Елена Гераси­ мовна Агаронова и Николай Федорович Михайлов. Им суждено было сыграть боль­ шую роль в жизни «Красного факела». ...Елена Герасимовна, тогда еще совсем юная,— веселая, отчаянная Мирандолина в «Хозяйке гостиницы» в постановке П, Цет- неровича, бесхитростная и трогательная Марфенька в «Обрыве». Хочется вспомнить и уточнить самое ха­ рактерное в актерах, отличающее их друг от друга. Но трудно найти нужные слова, чтобы, например, изобразить портрет Ага­ роновой в «Машеньке» Афиногенова. Изящ­ ная, черноглазая, подвижная. На каждой репетиции она готова к поискам, готова спорить и доказывать свою правоту не на словах, а на деле — активно репетировать, тут же менять приспособления, если они заштамповались в процессе работы над ролью. Какие разные, какие особенные девушки являлись в ее исполнении на сце­ не «Факела»! Нельзя не вспомнить партнера Марфень- ки — Викентьева. Его играл Николай Алек­ сандрович Кудрявцев. Увлеченность пере­ воплощением была в большой мере свой­ ственна ему. И если ему удавалось сохра­ нить себя, свое своеобразие в самых ост­ рых образах, тогда он бывал очень прав- щив и обаятелен. Никакого представления! Живой человек в обстоятельствах роли, в характере, задуманном автором! Его Ви­ кентьев— смешной, маленький, но такой искренний, такой влюбленный. Сцена, ко г­ да он с Марфенькой слушал соловьев, че­ стное слово, была небольшим шедевром. Ни тени сентиментальности — поэтичная и живая сцена. Но главной победой Кудряв­ цева был Мурзавецкий в «Волках и овцах». Мне приходилось видеть многих самых различных Мурзавецких, но такого смеш­ ного, такого нелепого, такой живой впечат­ лительности ко всему происходящему на сцене, такой реактивности, пожалуй, не встречала. Конечно, и у него, как у всех, бывали неудачи. Но вернусь к Е. Г. Агароновой. Шли годы, все мы делались старше. Зре­ ло мастерство Елены Герасимовны, стано­ вилось глубже, строже. Она коснулась драматических моментов человеческой жизни. Этот перелом начался с «Машень­ ки», сыгранной в «Красном факеле» бук­ вально накануне войны. В этом спектакле старого профессора Окаемова играл Мат­ вей Федорович Кириков, ученик знамени­ того Давыдова, интересный рассказчик, «театральная энциклопедия» того времени. Казалось, ему, актеру «той» школы, долж ­ ны быть свойственны обветшалые приемы и штампы, но он не выносил неживой речи, ложной патетики, эффектной подачи слова и всегда старался быть простым, человеч­ ным, правдивым. Глубокий душевный переворот, возрож ­ дение человечности в этом сухом, раздра­ жительном старике решалось Кириковым серьезно, без тени сентиментальности. Мы верили в сложность этого процесса! И «Ма­ шенька» не была проходным спектаклем. На другой день после премьеры я вы­ ехала на пленум Всероссийского театраль­ ного общества в Москву. Отдыхала от на­ пряжения выпускного периода, предвкушая московские встречи. В купе перегова­ ривались, смеялись. И вдруг все замерли, услышав взволнованный голос из репро­ дуктора. Война!.. Я спрыгнула с верхней полки, смутно понимая, что произошло не­ что неожиданное и страшное. Вся атмо­ сфера в вагоне мгновенно переменилась. Незнакомые сблизились, сплотились даже в молчании, когда каждый думал о своем. С нами в купе ехал из Кемерова в отпуск полковник с дочкой. На следующей же станции он сошел с поезда, чтобы вер­ нуться в свою часть. А я смотрела в вагон­ ное окно, и в ушах у меня звучали заклю ­ чительные слова нашей премьеры: «Раз­ дастся последний выстрел, и люди забудут, что такое войны...» ...Осень сорок первого года. Время не­ легкое и для нашего театра, хотя и не­ сравнимое с тем, что переживали люди на фронте. Несколько актеров получили повестки из военкомата. Главный режиссер «Красного факела» Серафим Дмитриевич Иловайский собрал коллектив. — Нашему театру предложили переба­ зироваться в Кузбасс, в город Сталинск, а помещение передать Ленинградскому те­ атру имени Пушкина, который эвакуируется в Новосибирск. Свое сообщение Серафим Дмитриевич закончил словами: — Что. же мы ответим областному ко­ митету партии? Согласны? Ответ был единодушным. „ Начались сборы — с семьями, детьми, вещами, потому что и квартиры мы усту­ пали ленинградцам. Сергей Сергеевич Бирюков, мой муж, был призван в армию в первые же дни войны. Сначала его отправили в Ачинск, затем в Москву, а оттуда — на Дальний Восток, где он и прослужил до сорок пя­ того года. Новосибирск заполнили эвакуированные. Наша маленькая семья выросла до десяти человек — из Москвы приехала сестра с детьми. Всем вместе пришлось отправлять­ ся в Кузбасс. Большую роль в поддержании бодрости в коллективе в трудные военные годы сыграла личность главного режиссера и