Сибирские огни, 1980, № 10

НАЧАЛО 153 Наверное, Литвинов был неправ: надо было внимательнее отнестись к старому человеку. После первого столкновения отношения между ними так и не сложи­ лись, и Лундин в конце сезона уехал. Из его работ я запомнила «Овечий ис­ точник». Это было в дни, когда форма­ л и з м — самый отчаянный, самый смелый — захватил многих. Строго реалистический спектакль Лундина имел большой успех в Новосибирске. В нем выделилась актриса А. А. Дружинина. С большой драматиче­ ской силой, но без господствовавших тогда штампов сыграла она деревенскую девуш­ ку Лауренсию. Дружинина обладала даром большой заразительности. Дар, к сожале­ нию, редкий теперь. Детали ее исполнения стерлись из памяти. Встает перед глазами стройная высокая девушка с гордой статью, живая и веселая, гневная и временами да­ же страшная. Интересная, умная, эмоцио­ нальная актриса! Она то'же ненадолго за­ держалась в «Красном факеле». «Охота к перемене мест», склонность к бродячей жизни увлекли ее к переездам из города в город. Поистине великолепные актеры в то время были и оставались до конца жизни «блуждающими звездами». А Дружинина живет теперь в Доме ветеранов сцены в Ленинграде... Точно бомба разорвалась, точно ракета вспыхнула над театром, возмутила спокой­ ствие и исчезла, оставив навсегда след в сердцах актеров,— я говорю о появлении режиссера Василия Федоровича Федорова. Теперь-то никого не удивишь тем, что мы увидели в спектакле «Виндзорские проказ­ ницы», но тогда его режиссерские наметки были неожиданны. Василий Федорович был одним из бли­ жайших учеников Мейерхольда. Он поста­ вил шекспировскую комедию , ни с кем и ни с чем не считаясь, не обращая внима­ ния на охи-ахи сначала внутри коллектива, а потом и во всем городе. Помню, как ли­ хо распевали «Мой милый, будь смелым... и будешь ты мой!..» Эмилия Давыдовна Мильтон и Клавдия Григорьевна Гончаро­ ва. Они же пели арию Лизы из «Пиковой дамы» — «Уж полночь близится, а... рыцаря все нет». Что только не выделывали бойкие кум уш ки с незадачливым Фальстафом! Как бурно темпераментен был весь спектакль! Актеры на репетиции покатывались со смеху. Но... непривычность формы, непочтитель­ ность к гению Шекспира, как тогда каза­ лось зрителям,— все было встречено в штыки. С шумом хлопая откидными си­ деньями, зрители покидали спектакль. Хочется заметить, что другим постанов­ кам театра, может быть, как раз и не хва­ тало смелости. И урок, преподанный В. Ф. Федоровым, был хорошо воспринят акте­ рами. И долго помнили они все неожидан­ ное, новое, что привнес он в театр своими спектаклями. Но Федоров не был постоян­ ным режиссером, он ставил лишь отдель­ ные спектакли. Запомнилась пьеса Толлера «Гоп-ля, мы живем!». Она с большой экспрессией раскрывала разнузданность немцев, спе­ шивших возместить потерянное во время первой мировой войны время и утопить в кабаках тоску поражения. В разгар веселья в ресторане внезапно появлялись несколь­ ко раненых солдат на костылях. С зауныв­ ной и тоскливой песней двигались они грозными мстителями, а навстречу им вы­ летала прелестная шансонетка и со слова­ ми «Гоп-ля! Мы живы, не скоро нам рас­ чет!» откалывала отчаянный канкан. Блестя­ ще исполняла эту роль талантливая Эмилия Мильтон, работающая сейчас в М осков­ ском театре имени Гоголя. Время шло.. Менялись режиссеры, меня­ лись актеры, чередовались удачи и неуда­ чи. Новосибирск начал привыкать к стран­ ному поначалу театру. Пришел, наконец, и мой дебют в качестве режиссера. До этого я работала ассистентом у Литвинова и преподавала в созданной при театре студии. На общем собрании Литвинов объявил, что давно пора дать и мне самостоятель­ ную постановку. Коллектив принял это со­ общение вполне благожелательно. Весь. Кроме одного. Кроме Георгия Николаеви­ ча Полежаева. Он был великолепным ве­ дущим актером и... очередным режиссе­ ром. Полежаев взял слово и начал так: — Интересное сообщение мы сейчас услышали. Вера Павловна Редлих назнача­ ется очередным режиссером! Не потому ли такая честь, что она нередко угощала своего приятеля Ф едора Семеновича ча­ шечкой кофе?.. И так далее. Я была потрясена, выбежала из зала и помчалась домой, в актерское общежитие. Села у двери своей комнаты и прислуши­ валась к голосам возвращавшихся из те­ атра. Наконец и звонкий, веселый голос Полежаева — он был обаятельный чело­ век! Я резко открыла дверь. Так же резко сказала: «Георгий Николаевич, зайдите ко мне». Это было так неожиданно при моем м ягком и застенчивом характере, что он растерялся и, не успев стереть веселую улыбку, зашел в комнату. Ох, и отчитала же я его! После этого мы почти год не разговари­ вали. Я успела поставить два спектакля. Кол­ лектив меня принял. И началось дело всей моей дальнейшей жизни — режиссура. Как-то на одной из вечеринок (мы много веселились тогда) Георгий Николаевич и я оказались друг против друга у противопо­ ложных стен фойе. Я заметила, что он как-то странно и пристально смотрит на меня. Обычно мы избегали смотреть друг на друга. Я повернулась и вижу, что он опускается на колени и таким образом, словно «дикий барин» Алексея Толстого, вышагивает прямо ко мне, онемевшей от удивления. Поклонился земно и говорит: — Простите меня. Я негодяй, я виноват перед вами... Ко всеобщей радости, состоялось трога­ тельное примирение. Я пишу об этом, в сущности, незначи­ тельном событии, чтобы подчеркнуть, что вражда, неприязнь, злопыхательство не