Сибирские огни, 1980, № 10

ДНЕВНИК НАДИН ТУРЧИНОИ 116 прекрасным сердцем и прекрасным характером. Он сносит все тяготы и невзгоды нашего положения с неизменно ровным настроением и часто смешит меня винегретом из арий и простонародных песен, а в серых глазах его чувствуется плутовство и незаурядный ум'. Затем капитан Маттиас — интендант дивизии, журналист из Айовы. Это молодой чело­ век положительного нрава, достаточно осведомленный в интеллектуаль­ ных вопросах своей страны, систематический до педантизма, но в деле активен и старателен. Затем офицер-ординарец Хейден, недавно призван­ ный и о котором я еще ничего не знаю. Главный хирург дивизии, персо­ наж исключительно противоречивый, и вот как я его понимаю: доктор Вире уроженеД Германии, приехал в страну 12 лет назад и так или иначе примкнул к демократам. 12 лет назад демократическая партия была да­ лека от того предательства, которым она пропитана сегодня, но док­ тор — один из тех, кто скорее держится за знамя, чем за принцип, во имя которого было поднято знамя. Он продолжает раболепно и. добро­ совестно служить своему флагу и в результате оказывается в самых лож­ ных положениях, учитывая его европейское воспитание и честные наме­ рения. В настоящее время он пытается оправдать политическую карьеру Воллэндигэма и волнения в Нью-Йорке. У нас с ним бывают порой жар­ кие дискуссии. Затем идут адъютанты, из коих лишь один присутствует в настоящий момент в лагере. Это лейтенант 1-го огайовского полка, ма­ лорослый ирландец — он довольно непривлекателен, но умен, активен и, в известной мере, тоже демократ, хотя его политический символ веры со­ шелся только на личности генерала Мак-Клеллана. Этот молодой чело­ век выказал себя хорошим, храбрым воином. Он был тяжело ранен про­ шлой осенью в сражении при Стоун-ривер. Далее, и чтобы закончить мое описание, упомянем начальника конвоя, лейтенанта 4-го кавалерий­ ского огайовского полка Шумейкера, очень храброго, отважного молодо­ го человека, обладающего,' как мне кажется, чертами характера моло­ дого волка. На его худом лице горят серы*е, полные отваги глаза, обрам­ ленные густыми черными бровями, и в них я читаю дерзость, силу и даже жажду жестокости, свойственную хищникам. 0|н превосходный началь­ ник охраны штаба, умен и в высшей степенц храбр. Имя его — Шумей­ кер — тоже немецкого корня. В последней стычке дивизии с неприятелем на берегах Элк-ривер пуля угодила в его руку, но, к счастью, пощадила кость и крупные сосуды, и он через неделю поправился. 31 июля. Станция Дечед. Теннесси Не был ли продиктован мой очерк характеров дурным предчувстви­ ем? Как бы там ни было, я набросала его вовремя, ибо в настоящий мо­ мент, спустя всего четыре дня, я потеряла из виду этих людей, чтобы, наверное, никогда больше не найти их. Единственный, кто еще при нас,— Кертис, главный адъютант.'Надеюсь, что хоть этот останется с нами. Все произошло следующим образом: командующий кавалерией, о кото­ ром я упоминала в своем дневнике, человек с претензией, напыщенный, а на деле наглец и дурного тона человек, генерал-майор Стэнли, не вы­ носил мужа, ибо видел в нем соперника, личность более достойную в глазах общественного мнения, которое все-таки кое-что значит и здесь, несмотря на произвол, грубость и невежество военных властей,—Стэнли немало потрудился, чтобы помешать Джону, обвинить его, и в конце кон­ цов преуспел. Муж получил приказ главнокомандующего, ¡который отнял у него кавалерийскую дивизию и назначил в бригаду пехоты. Это вызва­ ло во мне негодование; я протестовала, я извергала хулу, в то время как муж мой был спокоен,—назначение это, несомненно, ранившее его само­ любие, оскорбившее чувство справедливости, он принял с совершенным