Сибирские огни, 1980, № 10

108 ОЛЕГ КОРАБЕЛЬНИКОВ Он ехал и думал о том, что женщины сильнее врастают в своих близ­ ких, они больше страдают от непоправимого ухода их, и мечутся в ра­ зомкнутом кругу, и принимают разные обличья, и соединяют в себе те разрозненные звенья, что остались после смерти любимого. И вот она, Антипова, не может найти покоя ни в душе своей, ни в окружающем мире, и как камбала, выброшенная на берег, меняет свой цвет, растерянная и неумелая, близкая к гибели, лихорадочно ищет ту форму, в которой она может найти успокоение и прерванную связь с миром. Буданов думал так, и ему казалось, что он нашел ключ к этой жен­ щине, нашел объяснение ее метаморфозам, ее судорожным попыткам обрести себя... Он попробовал вытащить ящик с телевизором, но одному это было не по силам. На скамейке у подъезда сидел человек, и Буданов подошел к нему и попросил помочь. Тот выразительно оттопырил мизинец и боль­ шой палец, Буданов понимающе кивнул, и вот они вдвоем ухватились за прорези в картонном ящике и потащили его по узким лестницам.«К Ан­ типовой, что ли?» —спросил человек. «Да»,—неохотно ответил Буданов. «Ага. Ясно,—сказал тот.—Ты ей, значит, телевизор, а она тебя, значит, в гроб сведет. Ох, чертова баба!» Буданову не хотелось разговаривать, но он все же спросил: «Почему?» —«А так, стерва она и все гут. Ду­ маешь, ты один такой? Как бы не так. Володька вот из-за нее пропал, и ты пропадешь. Как пить дать! Она ящик-то твой загонит и похоронит тебя на эти денежки. Так что свой гроб несешь, земеля. Понял?» —«По­ нял»,—сказал Буданов, и запнулся о ступеньку, и чуть не грохнул свой груз, и, конечно же, вспотел от страха, как любящий отец, уронивший ребенка и подхвативший его у самой земли. Дверь была незапертой, и снова никто не встретил его в прихожей, но горел свет, было прибрано и пахло духами, а еще чем-то аптечным. Буданов поставил ящик у стены и вежливо кашлянул. Было тихо, даже водопроводные трубы не пели, и Буданов чувствовал себя неуютно, как неопытный вор. И все-таки он снял пальто, разулся вдобавок и посту­ чался в дверь комнаты. Никто не ответил, да он и не ждал ответа, гром­ ко кашлянул и вошел. Здесь тоже горел свет, все три лампы высвечивали закоулки комнаты, и оттого она казалась еще более нежилой и непри­ глядной. Обшивка стульев протертая, нестиранная, круглый стол с вы­ зывающей бедностью застелен исшарканной клеенкбй, и продавленный диван, и телевизор сиротской, давно уже не выпускаемой модели. Хозяйки здесь не было. Не было ее и на кухне, и в ванной не было, и в соседнем закутке тоже. Буданов выругался про себя, все приготов­ ленные слова стали никчемными, и вообще все ожидаемое им не сбы­ валось, и это, конечно же, раздражало. Он решил подождать, а чтобы чем-нибудь заняться, стал распако­ вывать телевизор. Он и в самом деле был красив той красотой, какой обладают дорогие вещи. Буданов уважал электронику, хотя бы потому, что мало разбирался в ней, и, честно говоря, сам процесс превращения невидимых колебаний неощутимого пространства в цвет и звук так и оставался для него чудесным таинством, уделом избранных, священно­ действием умников. Скрупулезно следуя инструкции, он настроил телевизор и по-детски обрадовался, когда цветные блики скользнули по экрану и воплотились в людей, а динамики донесли до него голоса, прозвучавшие за тысячи километров отсюда, отраженные в космос, пойманные там хитроумным зеркалом, парящим в пустоте, и посланные сюда, в эту комнату. Как и в тот раз, он придвинул стул и стал смотреть телевизор. Шел фильм без названия, где умные и не слишком умные люди спорили о том, что план никогда не выполнишь, если будешь работать на этих станках,