Сибирские огни, 1980, № 10

106' ОЛЕГ КОРАБЕЛЬНИКОВ Антипова, он узнал ее, хотя она была в пальто, накинутом на плечи. Они оба, мужчина И женщина, постояли с минуту на крыльце, он махнул рукой и направился к дороге, а она посмотрела ему вслед и, ежась от холода, скрылась в подъезде. «Ах, вот оно что,—подумал Буданов,—она была дома и не откры­ вала дверь, она была не одна. Вот, значит, каково ее горе, безутешное горе вдовы!». Он зло и вычурно выругался, резко поворачивая ключ зажигания. Он чувствовал себя мальчишкой, обманутым и оскорбленным. Он нена­ видел себя, но больше всего ту, что одурачила его, взрослого, умного, проницательного и великодушного. «Гимназист,—честил он себя,—соп­ ляк, желторотый романтик, растяпа,» остолоп, выродок, кретин...» И зло свое вымещал'на машине. Он бросал ее из стороны в сторону, безжалостно ,/Швил на тормоз, автомобиль взвизгивал, ерепенился, юзил на поворо­ тах, и Буданов, стараясь угодить колесами в каждую выбоину на дороге, злорадно прислушивался к скрежету и стуку под брюхом машины, и будь он всадником, то давно бы уже раскровавил бока коня шпорами, и разодрал бы его рот удилами, и исхлестал бы его круп до розовой пены, и загнал бы его до смерти... «Продам, непременно продам машину»,-—приговаривал он, закры­ вая гараж на четвертый, самый мудреный замок. Телевизор он так и оставил на заднем сиденье, поленился тащить в дом. Поднялся злой, раздраженный, с порога накричал на жену, в об- щем-то, ни в чем не виноватую, но ему казалось, что и она причастна к , его унижению (знаю я вас, баб, все вы подлые), что и она обманывает его красивым лицом и притворной любовью, а на самом деле она урод­ лива и лжива, и ждет только его смерти, и смеется над ним, и ведь не зря * она сшила себе это платье, нет, не для него она сшила это платье, и, кстати, почему она так загадочно улыбалась в среду, когда пришла до­ мой позже обычного. Лена уперлась руками в бока (нет, эти располневшие бугры уже не назовешь талией), Лена выкрикивала злые слова (нет, эту разверстую пасть с золотыми коронками уже не назовешь ротиком), Лена схватила тарелку и грохнула ее об пол (нет, эти грабли, эти лапищи уже не назо­ вешь ручками), Лена топнула ногой, да так, что зазвенели стекла (нет, эти костыли, эти ходули уже никогда не назовешь ножками)... На улице он немного остыл, идти было некуда, ни друга, ни любов­ ницы. Он усмехнулся: да, ни любовницы. Что за пошлое слово! Что за пошлая жизнь! Позади, на третьем этаже, остался самый старый, самый испытанный враг —жена, напротив, в гараже, ждал его самый хитрый и самый под­ лый враг — автомобиль, и где-то рядом, на другом конце города, жил еще один —Антипова, враг непонятный, смутный, но еще более опасный оттого, что не знаешь, чего ожидать от него, к какому удару готовиться. Он открыл гараж, сел на табуретку, прислонившись к батарее, рас­ сеянно пошарил по карманам в поисках сигарет, но они давно кончились, тогда он набрал щепотку табака в складках кармана, пожевал и с отвра­ щением сплюнул. «Жигули» скалились радиатором, беззвучный смех мертвой машины слышался в стрекозиных глазах ее. «Уродина,—сказал он,—пошлая груда металла, как ты смеешь?». И устало вздохнул, и забрался в нутро ее, и взглянул на унылый гараж ее глазами. Он включил приемник, послушал известия. Вражда и распря в мире, не долетев до земли, взорвался самолет, ракета «воздух —земля» убила сто человек, массовое убийство в джунглях, диктатор объявил войну свое-, му народу, новая звезда вспыхнула-в созвездии Льва и гаснуть пока не собирается.