Сибирские огни, 1980, № 9

ДВОЙНАЯ НОША ________________________ §7 как ни быстро шел «Служебный», «Ангарск» долго еще виднелся позади. 12. С евероюрск— Москва Целые сутки шли протокой, в ее медленном спокойном течении. Сменялись вахты, но из рубки никто не уходил. Днем стало неожиданно жарко. Вася улегся на корме позагорать и спалился, словно на юге. Узкая протока напоминала тихую речушку где- нибудь в средней полосе. На берегах так же сидели рыбаки с удочками... Северогорск стал виден в полночь. Словно бело-розовые облака возникли вдали здания на высокой горе. Садилось солнце, берег почернел, небо над ним стало рыжим, а выше — бледно-голубым и очень чистым. Назаров вел плот, розовевший за кормой бревнами, по тихой протоке ровненько, с редкими перекладками руля. ...Сдали и оставили плот, подошли к пристани. Выкатилось солнце, теплое, припухшее, рыжее, как каравай. Но город еще спал. Потом в одной из газет напишут: «Весь город вышел встречать невиданный плот». Нет, в городе было светло, тихо и безлюдно. И в рубке было тихо, хотя вся команда находилась тут. Все чего-то ждали. Может быть, понимания, сознания сделанного. Но было только общее чувство недоумения — неужели все это закончилось, не будет за кормой километрового хвоста, круглосуточного бдения в рубке, этих трудных километров и тревожных часов?.. Поливанов ждал Павлова и недоумевал, поглядывая на «Служебный», стоявший чуть пониже пристани. Конечно, час еще ранний, но все же такой момент... Да и перед людьми неудобно. Выручил Терехов. Проведший, как обычно, всю ночь на своем любимом местечке в углу рубки, он ушел к себе, как всем подумалось, отдохнуть, но Федор Федорович вскоре поднялся наверх свежевыбритый и при полном параде. — Ну что ж, Сергей Иванович,— обратился он к капитану,— большое дело ты сделал со своей командой. Красиво работали! За это спасибо! Он обнял Поливанова, похлопал по спине. И только тут какая-то робкая поначалу, но все расширяющаяся, нарастающая радость овладела экипажем. Поздравляли друг друга, обнимались, кричали, смеялись, только что не плакали; кто-то побежал за фотоаппаратом. Катя принесла из салона последний выпуск стенгазеты, предложила всем расписаться на нем... Вышли на шлюпочную палубу, сфотографировались на фоне спящего Северогорска. Трап был уже спущен с борта, и Назарову вдруг захотелось на землю. Он.спустился вниз и пошел по берегу, крутому, обточенному паводками, мимо бревен, хлама, ржавых останков судов. Прямо над берегом было что-то вроде парка, и Назаров обнаружил, что все здесь было в том же виде, что и десять лет назад — неровный низкий заборчик, карусель, петля Нестерова. Он пошел левее парка, спустился в овраг и перешел ручей, потом поднялся в лесок, и здесь, в высокой траве, нашел эти удивительные сибирские цветы — жарки, /жарочки, огоньки. Он сорвал несколько цветков и вернулся на судно. Окно Катиной каюты было открыто. Он осторожно положил цветы. Около семи утра город начал трудовой день. «Ангарск», наоборот, погрузился в сон Бодрствовал лишь Костя, которого Назаров нашел в рубке. Они закурили «Беломор» и поговорили о том, почему же Павлов