Сибирские огни, 1980, № 9

ДВОЙНАЯ НОША 85 обдуманности, удобства. Назаров с удовольствием погрузился в кресло. На столике перед ним лежали хорошие сигареты, каких Назарову и в доброе время, на материке, не приходилось курить. — Закуривай. Теплоход мягко стукнулся о понтон. Звякнула посуда в буфете. — А. знаешь, давай мы с тобой... Павлов поставил маленькие, тяжелые и толстые, зеленоватые рюмки, достал из шкафчика бутылку коньяка. — Ты ведь Анатолий Петрович? Ну давай, Анатолий Петрович, поехали... Они выпили, закурили, не закусывая. — Я тебя. Анатолий Петрович, позвал, чтобы тот наш разговор продолжить. Ты поступил правильно, что информировал о своих сомнениях относительно рейса. Ты поступил правильно и тогда, когда рейс начался. Поливанов тебя хвалит. И вот рейс можно считать законченным. Ты по- прежнему считаешь, что он принес один вред? Назаров не мог определить в полумраке каюты выражение лица Павлова. В голосе же чувствовались усталость и неуверенность. — Андрей Геннадьевич,— сказал Назаров,— я не могу сейчас судить о рейсе так безапеляционно. Ведь я сам участник его. — Вот видишь,— заметил Павлов,— со стороны мы все горазды... Но что правда, то правда — рейс не решил ни одной проблемы. — Андрей Геннадьевич,— продолжил Назаров,— надо отрешиться от иллюзии, что сегодня — это только сегодня. Все, что произошло сегодня, на самом деле произошло вчера, год, два, пять лет назад. Наши сегодняшние проблемы — это результат решений, принятых или не принятых сколько-то лет назад. Вовремя не продумали, не побеспокоились, не заглянули вперед. Были заняты планом — вчерашним планом. О сегодняшнем плане тогда не подумали. А сегодня оказалось, что думать о нем уже поздно. Однако мы по-прежнему думаем только о том, что сегодня, забывая о завтрашних планах. Мы уже сегодня закладываем в них диспропорции, сегодня порождаем завтрашний дефицит и неразбериху. Почему мы не можем понять, что сегодня как такового нет, оно либо вчера — и мы проиграли, либо завтра — и мы выиграли, как бы тяжко ни приходилось сейчас. Рейс Поливанова действительно ничего не решает, но он делает важное дело. Может быть, он заставит задуматься о том, каким же будет наш завтрашний день, каким будет план завтрашнего дня и какими средствами его придется обеспечивать. Поливанов показал условность многих наших норм. Он как бы говорит: «Сколько надо, столько и сделаю!» А кто знает, сколько надо? Где эта метрика? Раньше ритм производственного процесса задавался естественными, физически ограниченными возможностями используемых средств. Дом строился медленно, но верно. Сейчас мы можем возвести коробку дома за неделю, а заниматься отделкой придется пять лет... Поливанов своим плотом показывает на те возможности, которые могут быть использованы, если мы перестанем думать о сегодня только как о сегодня! — А вот тут я тебя поймал! — улыбнулся Павлов.— Мы, транспортники, как раз и делаем завтра. Если мы сегодня не завезем какой-то груз, завтра это может обернуться большими потерями. Мы все думаем только об этом. Нам никто не простит — ни сегодня, ни завтра,— если из-за нас остановится важное производство, если население останется без угля, без муки, без картошки. — Все мы взаимосвязаны. Транспорт не исключение. — Хорошо,— сказал Павлов,— пусть так. Но какие-нибудь конкретные рекомендации наука может дать руководителю? Назаров засмеялся.