Сибирские огни, 1980, № 9

84 ВЛАДИМИР НИКИФОРОВ одетых, и среди них — к немалому удивлению — старпома Назарова. Поливанов проследил за его взглядом и понял Павлова по-своему. — Хороший парень этот Назаров. Не очень, правда, разговорчив, но зато всегда с командой. Занимается с ребятами, возится. Настоящий старпом. Они прошли в каюту Поливанова. — А ты знаешь, что твой старпом был против этого рейса? — спросил Павлов, удобно устраиваясь в кресле.— По его науке выходит, что твоя инициатива ничего, кроме вреда, не приносит. Поливанов ответил не сразу. — Ну что ж что против. Федор Федорович тоже не сторонник экспериментов, а ни одной ночи не пропустил, все в рубке провел. Без его помощи я, пожалуй, и не справился бы. И про Назарова я ничего худого сказать не могу. А что против... У каждого свой взгляд. Может, он такое видит, чего нам не разглядеть. Вон и Колесник... Тоже свой взгляд на нашу работу имеет. Вот вы и разберитесь, Андрей Геннадьевич, кто из нас прав. Так прямо и скажите: Поливанов или Колесник? Павлов не ожидал такого поворота. Он совсем не был расположен разбираться в этом сейчас, в каюте Поливанова. — Ну, Сергей Иванович, так нельзя. Вы оба прекрасные капитаны. — Что ж тогда,— медленно проговорил Поливанов,— прекрасного капитана Поливанова выбрасывают с линии? Только сейчас, глядя, с каким трудом сдерживает себя Поливанов, понял Павлов всю подоплеку его стремления к сдвоенному плоту. Поливанов был уязвлен в самое сердце, узнав о том, что Колесник с группой капитанов решили работать по-новому и что в этой группе нет места ему, Поливанову. Вот, значит, на что попался Павлов... Он был всего лишь орудием в борьбе двух капитанов. Ну что ж, это весьма интересно. Не на это ли намекал Назаров, говоря, что невозможно быть одновременно и весами, и гирей? — Сергей Иванович,— сказал Павлов,— вас никто не выбрасывает с линии. Как работали, так и работайте. Чтобы закончить этот довольно неприятный разговор, он попросил показать ему судно. Они обошли теплоход, побывали в рубке, в машине, в салоне. Поливанов с гордостью подвел его к стенгазетам. — Это кто у вас такой мастер по рисункам? — спросил Павлов. — Катя старалась,— с теплотой в голосе ответил Поливанов,— Катерина Соловьева. Наша матроска. Потомственный речник. — Какая уверенная рука! Талант. — С учебой у нее не получилось, Андрей Геннадьевич. В училище художественное не приняли. — Надо помочь. Если что от меня потребуется, скажите. Палубу-то драить всякий сможет, а это,— Павлов обвел рукой рисунки,— далеко не каждый. С этим Павлов и отбыл на свой теплоход. Поливанов предложил устроить встречу с экипажем, но Павлов ответил, что лучше организовать это в Северогорске. — Д а ,— добавил он,— пришлите ко мне Назарова.— Павлов скупо улыбнулся.— Иногда наука полезные вещи говорит. Павлов встретил Назарова словами: — Привет науке! И Назаров понял, зачем он понадобился начальнику объединения. — Садись, будь как дома. Богато убранная каюта была пришторена. Полировка мерцала мягко, неярко, благородно. Ни казенности кабинета, ни гостиничной безликости, ни обычной пестроты обжитой квартиры. Уют целесообразности,