Сибирские огни, 1980, № 9

ДВОЙНАЯ НОША 75 — Сомневаюсь я, что рейдовый снимет «Казань». Чтб там тристэ сил против судна с грузом в тысячу тонн. Ужин закончили в разговорах о падении воды, о мерах, которые надо принять Ковалеву в связи с этим. Потом Павлов с Ковалевым поднялись в рубку. «Служебный» стоял в протоке, в гладкой воде, в глубокой, полной тишине и темноте. На этой широте ночи были еще по-южному черные. Ковалев вызвал рейдовый теплоход. Глуховатый, низкий голос ответил, что «Казань» прилипла крепко и не сдвинулась «ни грамма». — Запроси прогноз,— сказал Павлов. Ковалев вызвал диспетчера пристани и велел тому связаться с городом. Через полчаса диспетчер сообщил, что падение воды будет продолжаться. — Может, все-таки подогнать туда «Абакан»? — спросил Ковалев.-—Завезем буксир на рейдовом. Может, стянет. Павлов шумно вздохнул. — Чего тут гадать... Надо снять часть груза, чтобы судно на плаву оказалось. — Ночь, Андрей Геннадьевич. Кого сейчас на причале найдешь? — Надо найти,— жестко сказал Павлов.— Иначе судно погубим. Ковалев снял трубку. Павлов открыл дверь рубки, прошел на нос «Служебного». Вода у борта, чуть светлея, тихо струилась, журчала. Близкий берег четко отражался в стеклянной воде ровной, плоской, темной стеной. Через полчаса «Служебный» высадил Ковалевых на дебаркадер и отправился вниз по реке, дальше, на север. 9 . «Ангарск» просит помощи — Вы отдыхаете? — спросила Катя негромко, приоткрыв дверь.— Вы лежите, отдыхайте, я быстренько протру тут у вас. Он приподнялся на локте, выглянул в окно. Утром был сильный ветер, плотные, высокие, тонкие облака грозили вот-вот проломиться, начинали розоветь от прорывающегося солнца. А теперь они оформились в темные низкие тучи. По берегам еще лес, но это уже Заполярье, и потому кажутся они чужими, суровыми, дикими. Катя вытряхнула и вымыла пепельницу, прибрала на столе, провела влажной тряпкой по спинке и сиденью дивана, протерла единственный стул — вот и все, теперь только подтереть пол. Он испугался, что она вот-вот уйдет, попросил: — Да ты, Катя, не торопись. Посиди, поговори со мной. Она покорно присела на стул, опустила руки с тряпкой, сжала их коленями, плотно обтянутыми джинсами. — Что-то мы с тобой совсем газету забросили. На девятом дне застряли,— сказал он. — Скоро уж в Северогорск придем. — Да , совсем немного осталось. Надо нам хотя бы последний номер как следует подготовить. — Надо,— сказала она безучастно. Господи, какая она милая с этой тряпкой в опущенных и сжатых коленями руках!.. Он откинулся на подушку. Все это произошло слишком быстро. Две недели, а ему уже непросто с ней, она сидит перед ним с убитым видом и опущенными руками и ждет одного его слова, и ему радостно думать о ней, но он не вправе ничего говорить, и от этого радость становится горькой.