Сибирские огни, 1980, № 9

двойная ноша 71 мимо причалы, рейды, боны, плавкраны, потом показались дачи, парки, санатории, пригородные села. То и дело навстречу попадались самоходки и баржи с лесом. Шла продукция третьего квартала, который,— Павлов знал, будет не легче предыдущего. Вода пошла на убыль. Лесные причалы могли обмелеть. Павлов распорядился, чтобы в первую декаду лесом загружали весь попутный тоннаж. Конечно, страшно подумать, что будет твориться на городском рейде через неделю, если дорога не даст вагонов. «Вагоны, вагоны, вагоны,— сказал он заму по портам и Старикову перед отъездом.— Начнется уборка, мы не получим и половины теперешнего». Меж ду южными и северными портами теперь установилось равновесие, на линии наладился ритм. Но вот эта вода, водица, водичка, будь она неладна (или благословенна)... Павлов был в рубке до самого наступления темноты — выходил на связь с проходящими судами, разговаривал с капитанами, поздравлял тех, кто «сделал» план. Потом в рубку поднялся вахтенный матрос и доложил, что ужин Андрею Геннадьевичу подан в каюту. Время было позднее, к тому же Павлов поужинал дома, но, видимо, таковыми были порядки, установленные здесь при Начальнике. Павлов пригласил капитана, и по тому, как спокойно и деловито откликнулся тот, было видно, что и это приглашение входило в заведенный Василием Трофимовичем ритуал. К тому же и стол был накрыт на двоих. Но ни рюмок, ни спиртного на столе не стояло, хотя все было рассчитано на явную закуску — и лимончик порезан, и бутерброды с икрой разложены. • — Я прихватил в последний момент бутылку коньяка,— сказал Павлов, как бы оправдываясь,— ты не возражаешь, Дмитрий Романович? Вместо ответа капитан протянул ему ключ. / — Это от вашего бара,— пояснил он. Видя, что Павлов не тянется за ключом, капитан сам открыл дверцу в стене, и Павлов увидел ряд бутылок с разноцветными наклейками. Что там его три звездочки... Павлов выбрал «Греми», капитан нашел в буфете коньячные рюмочки, и они уселись за стол друг против друга. • Мало кто знает, думал Павлов, разливая коньяк, что разница между начальником и его замом как раз в этом ключе от бара. До сих пор такого ключа у Павлова не было. До сих пор он входил в эту удобную, богато убранную каюту в качестве гостя Начальника. А тот принимал здесь разные делегации, академиков, министров, иностранцев. Даже одного короля, впоследствии свергнутого. Павлов работал тогда главным диспетчером. Он с другими работниками управления подавал трап, чтобы монарх мог войти на судно... — Давай-ка, Дмитрий Романович, выпьем за здоровье Василия Трофимовича,— предложил он. — Давайте, Андрей Геннадьевич. После второй капитан ушел к себе, ему надо было отдохнуть перед вахтой. К обеду следующего дня «Служебный» пришел в Елань. Причалили к дебаркадеру. Встречал Ковалев, начальник пристани, высокий хмурый парень. После института он работал в городе, в порту, потом направили сюда. Работал он неплохо, у Павлова были на него определенные виды. Он поднялся к Ковалеву в кабинет, выслушал доклад. Дела в Елани шли не хуже, чем у других, особенных причин хмуриться не было. Что ж, вода... На то она и вода. Пришла — ушла... Павлов, бывший в хорошем расположении духа, подумал вдруг: эта печать озабоченности, отягощенности делами — зачем она? Уж если человек не владеет своим лицом, то что с него спрашивать, как с руководителя? — Поехали-ка на рейд,1— предложил Павлов, вставая.