Сибирские огни, 1980, № 9

спор, Павлов подумал, что вот этого штурман с «Ангарска» не понимает. Если рассуждать как он, так надо просто сесть, сложить ручки и ждать, пока разные условия да факторы не будут созданы, пока все не будет рассчитано да взвешено на сто раз... — Как там у Поливанова? — спросил »Павлов, вглядываясь в график рейсов буксирных судов, наколотый на кульман. — Все секции плота доставлены на Еланинский рейд. Лесники заканчивают крепление плота,— четко доложил диспетчер. — Сергей Иванович осматривал плот? — Да. Сообщает, что выезжал на плот несколько раз. Попросил усилить продольное крепление. — Попросил или потребовал? Павлов повернулся к диспетчеру. — Передайте Поливанову, что пока лесники не выполнят все его требования,— сказал он, подчеркивая слово «требования»,— пусть даже не думают предъявлять плот к сдаче. Ясно? — Ясно, Андрей Геннадьевич,— сдержанно ответил диспетчер. Павлову нравилась в диспетчерах именно эта вот сдержанность, за которой ему виделись самостоятельность и понимание своей роли. Одного диспетчера, который при виде Павлова терялся, бросал в ту же минуту все, чем занимался, лез к графику все объяснить и показать, через слово навеличивая начальство по имени-отчеству, Павлов попросил убрать из диспетчеров, брезгливо бросив Старикову с Краснопеевым: «Переведите его куда-нибудь в отдел». Чем выше Павлов поднимался по руководящей лестнице, тем больше приходилось думать о диспетчерских кадрах. За время его работы в объединении сменилось три поколения диспетчеров. У первого он учился. Это были «звери», асы, мастера своего дела, яркие и сильные люди. Особенно колоритен был Стужин. Питерский. Из беспризорников. Как в этих краях оказался, никому не ведомо. В войну плавал штурманом, а капитанила на пароходе его жена, женщина, мало сказать, крупная — огромная, особенно в сравнении с его скромными габаритами. Диспетчера смехом спрашивали у Стужина: «Ты жену как уму- разуму учишь? На табуретку встаешь?» Весь исколотый татуировками, он ходил особенной — мягкой, семенящей — походочкой, выворачивая носки ног наружу, играя развернутыми плечиками. Отойдет от графика, выглянет в открытое окно: «Погода шепчет: бери расчет!» Для Павлова у него была дежурная шутка: «Интегральчики берешь?» — спрашивал он, когда тот слишком долго, по его мнению, возился с графиком. Еще он говорил: «Вот уйду на пенсию — вместо меня тут двое сядут». Действительно, в нем поражало умение на лету схватывать ситуацию и мгновенно принимать единственно верное решение. Причем, все это словно играючи, с шутками, прибаутками. «Ушами, ушами надо стричь!»— учил он молодых диспетчеров. На смену таким, как Стужин, пришли молодые ребята из штурманов — те, кому запретили плавать либо врачи, либо жены. С этими людьми Павлову пришлось работать в качестве главного диспетчера и начальника службы, а затем и заместителя начальника объединения, и он пришел к выводу, что здесь нельзя полагаться на случай. Слишком часто надежды на того или иного начинающего диспетчера не оправдывались — проходило две-три навигации, а парень все не тянул: либо робел как в первый день, либо, наоборот, хотел взять нахрапом. И Павлов решил искать диспетчеров. Вначале — среди инженеров. Он разговаривал с ними, склонял к диспетчерской работе, если парень ему нравился. Однако оказалось, что они работали ничуть не лучше тех, кто пришел из штурманов: образование только мешало им. Лишь зимой, в пору подготовки отчетов и планов, этим ребятам не было цены; чувствовалось, что они занимались тем, к чему готовились