Сибирские огни, 1980, № 9

48 ВЛАДИМИР НИКИФОРОВ — Вызываю теплоход «Ангарск»... Вызываю теплоход «Ангарск». — Слушает, слушает «Ангарск»! — Привет, Сергей Иванович! — A -а, Петрович! Ты где, на «Ракете» подходишь? А мы в Елани, только что встали. Слышал — сдвоенный плот будем формировать? — Ну, а как же! — ответил Назаров,— Слышал... — Ну, до встречи! — До встречи! Назаров положил трубку. * Судоводитель спустился с лежанки, встал напротив Назарова у другой двери, закурил. Назаров узнал его, тот шел в речном училище младше на курс. — Поливанов-то, слышал, на рекорд пошел? — обратился он к судоводителю у штурвала. — Слышал,— отозвался тот. — Сколько секций будет в плоту? — спросил Назарова знакомый судоводитель. — Восемнадцать. — У нас на реке таких еще не было, а? — Таких плотов вообще еще не было,— улыбнулся Назаров. — Ну и Поливанов! А у Емельяныча план погорит. И июньский, и квартальный. — Это почему? — спросил тот, что у штурвала. — Потому что «Ангарск» его плот заберет. — Так, поди, Емельянычу скорректируют план. — Если только так... Назаров усмехнулся. И об этом он говорил Павлову, что сдвоенный плот сорвет ритм движения плотоводов, расстроит отношения среди капитанов. Немало будет таких, которые во всем этом увидят лишь то, что Петра Емельяныча Колесника, капитана теплохода «Абакан», лишили законной прогрессивки, можно сказать, из кармана вынули. «Ракета» шла серединой реки, на границе двух потоков, резко различающихся цветами: тяжело-серого и мрачно-бурого слева, зеленого, спокойного и чистого справа. Эти потоки — основной реки и ее правого притока — долго еще будут идти, не смешиваясь, словно для напоминания и сравнения... — Как отдохнул? У вас теперь тоже бригадный метод? — спрашивал знакомый судоводитель.— Сколько дней гулял? Назаров ответил, что отдыхал двенадцать дней. Он улыбнулся, подумав, что для него отдыхом были эти полтора месяца навигации; ему давно уже не было так хорошо и спокойно, как на «Ангарске». А эти двенадцать дней на суше он мучился — зашел в лабораторию, на свою прежнюю работу, и вновь почувствовал неодолимое притяжение этой среды умных, беспощадно-насмешливых людей, эту сладкую отраву общения с ними и свою рабскую зависимость от их слов и взглядов; дома ему негде и не к чему было приткнуться, он то безуспешно пробовал заниматься прежним: листал книги, делал выписки, рылся в материалах своей диссертационной работы, то спал допоздна, чтобы как можно дольше не видеть никого из домашних... «Ангарск» стоял на рейде, и «Ракета» подошла к его борту, осев на корпус и сделав широкий полукруг, Назаров прыгнул на палубу теплохода и прощально махнул рукой ребятам — судоводителям «Ракеты». Рядом с Назаровым возник Костя, боцман. — Ну как, Петрович, город наш на месте стоит? — Стоит! Куда ему деться?—ответил Назаров, пожимая Косте РУКУ-