Сибирские огни, 1980, № 9

РАССКАЗЫ 41 округу, распугивая воробьев и свиристелей, поднимая на крыло тяжелых воронов... Подбиваясь к своей деревушке, среди всех близких на взвозике людей мы увидели Павлыча со своей неразлучной тальниковой трубкой в беззубом, глубоко ввалившемся рту. Он подошел к нам, спокойно сказал:— Ну, слава богу, живые. И гдей-то вас прихватило, морячки? — Ниже деревни Кривой, в локте Большого Камня. — Пониже Кривой? О , так это ж — Дурной Камень! Под этим утесом в такой дуролом — крышка, а вам, вишь, повезло. Счастливые, стало б,ыть. Обмануть в непогодье Дурной Камень, что второй раз на свет народиться, так говаривал мой покойный родитель. И добрее человек, говорит, опосля энтого становится, и светлее. Наобум Лазаря никогда больше не прет. Враз умнеет. Прозревает, стало быть. Хе-хе. Ну, бывайте до дому. Обогревайтесь. А то было-ть мы вас уже похоронили. — Д а , Павлыч, чуть-чуть было мы не того,— признался старый моряк Федотыч.— Напророчил ты нам бурю, Нептун. — Лучше напророчить, чем спорочить. Я так мыслю. Вся беда, ребятки, в том, что не всякому под силу Дурной Камень одолеть, потому как не зря народ его и назвал — Дурным.