Сибирские огни, 1980, № 9

190 ЕФ. Б Е Л Е Н Ь К И Й мики, определял грани ответственности, уточнял круг обязанностей». Агафону Батракову не понравилось в пьесе только то, что герой «каким... при­ шел на новый завод, таким до конца и ос­ тался». Марк Юдалевич стремится эволю­ ционировать своего героя, который должен прийти к концу, обогащенный каким-то опытом, в чем-то стать иным. В действи­ тельности никаких качественных изменений в характере идеального Батракова не про­ исходит. Он, правда, заменяет табличку «Здесь курить разрешается только господу богу» общепринятой «Здесь не курят». Но объясняется это не столько сдвигами в ха­ рактере директора, сколько изменениями в психологии окружающих, не нуждающих­ ся уже в воздействии «экстраординарным». В остальном он не изменился. «Все меня­ ется. Не меняется только Батраков»,-— с удовлетворением заключает свое мнение о директоре секретарь парткома Иван Кор­ неевич. Подобно многим другим героям этого типа, Батраков — для большего удобства — освобождается автором от сколько-нибудь заметных семейных и интимных связей. Та­ ким ему легче осуществить свою миссию ломки старого и утверждения нового стиля. Автор своевременно, в самом начале ро­ мана, отсылает жену Батракова в Москву на повышение квалификации, и приезд ее ожидается в конце романа, когда все сю­ жетные узлы уже развязаны. Не действуют в романе и дети Батракова (бездетность — чуть ли не родовой признак героев энтэ- эровского типа). Батраков критикует драма­ турга, чью пьесу о «человеке со стороны» с интересом смотрит в местном театре, ибо там любовная коллизия выглядит «как не­ нужная придумка». Он, разумеется, прав. Сколько производственных пьес и рома­ нов необязательно сопровождались семей­ ными драмами, без которых произведения этих жанров казались авторам недостаточ­ но зрелищными или «читабельными». Толь­ ко там, где драматурги и романисты уходят от «ненужных придумок», производствен­ ный конфликт нередко оказывается в со­ циальном вакууме, очищается от естест­ венных человеческих отношений, выключа­ ется из реальной сложности жизни. В «Тридцать втором...» заметна тенденция к освобождению от «ненужных придумок». И не только бытовых. Батраков освобожда­ ется и от связей со своими Сотрудниками по цеху, откуда он шагнул в директорский кабинет. Пафос стиля заглушает в Батракове чув­ ство дружбы. Он не допускает на совеща­ ние своего товарища, вчерашнего замести­ теля, опоздавшего на четыре минуты, и заставляет его бесцельно сидеть в прием­ ной во время совещания. А ведь тот был не только его товарищем по работе, но и близким другом, «они крепко сдружились, давно друг с другом на «ты», и знакомы домами». Стиль оказывается сильнее дру­ гих чувств. Батраков ведет себя как «чело­ век со стороны», так, будто у него отсутст­ вуют глубинные связи в коллективе, коим он теперь руководит. Образ коммерческого директора завода Николая Григорьевича Веснина задуман как тип, противостоящий новому директору, как его «оппонент». Автор, кажется, делает все, чтобы Веснин казался достойным оп­ понентом. Он наделяет его совершенным знанием дела, чувством гражданственности, самоотверженностью, бескорыстием, опе­ ративностью, ответственностью. Веснин мо­ жет дни и ночи, без отдыха и сна, с неве­ роятным напряжением сил работать, но нужное заводу будет доставлено в срок. А премию за это он отдаст детскому саду. Это вдохновенный артист снабжения, о ловкостй и изворотливости которого ходят легенды. Про Веснина говорят, что он мо­ жет достать все, «даже водородную бом­ бу, только не знает, где ее хранить». Веснин не только практик-доставала. Оч сознательный сторонник «эмоционального» стиля, опирающегося на волю, энергию, са­ моотверженность. Его идеал руководите­ л я— легендарный директор ХТЗ — Иван Пантелеймонович Свистун и другие герои 30-х годов. «Они были поистине великими организаторами... Только главным стиму­ лом для коллектива были не логические рассуждения эпохи НОТ и НТР, главным стимулом был эмоциональный заряд, исхо­ дивший от этих людей...» Но как ни старается автор укрупнить фи­ гуру Веснина, чтобы сделать его достойным противником Батракова, в полной мере это ему не удается. И Веснин интересен боль­ ше в тех эпизодах, где показан драматизм этого идейного носителя эмоционального стиля, самим ходом жизни обреченного на вымирание. Облегченность образа Веснина проявля­ ется и в другом плане. Конструктор Илья Субботин — талантливый инженер-изобре­ татель, вопреки всем настояниям Веснина, приказом нового директора назначен на должность заместителя начальника по снаб­ жению, в «отдел внешней кооперации». Это — принципиальный приказ, выражаю­ щий одно из направлений нового стиля Батракова, его убежденность, что век «до­ ставал», «толкачей» кончился, что нахра­ пистых «ловкачей» типа Фродкина пора уст­ ранить, что поставленные на их место «ин­ женеры изменят весь характер внешних сношений завода». И действительно, первое же испытание нового снабженца завершает­ ся его триумфом: дефицитные гильзы, за которые бились обычные толкачи разных заводов, новому посланцу выдаются щед­ ро и в изобилии. Но происходит это не а результате упорядочения стиля снабжения, за которое ратует Батраков, а как раз во­ преки ему: изобретателю Субботину, случа­ ем оказавшемуся в цехе того завода, где производятся эти дефицитные гильзы, при­ ходит в голову счастливая рационализатор­ ская мысль, которую он и подсказывает своим иногородним коллегам. И те в знак благодарности готовы осыпать его любыми милостями. Но разве здесь проявляется но­ вый стиль? Разве это случайное везение — свидетельство упорядочения снабжения? Решение эффектное, но иллюзорное.