Сибирские огни, 1980, № 9

ток: здесь то же расовое смешение, один отец на бесчисленное множество матерей-рабынь. 1 июня Какое тягостное время! Как трудно жить в такой неопределенности! Мы лишены и времени, и мужества, чтобы думать о будущем, коль скоро не уверены в завтрашнем дне, да даже и в сегодняшнем. Долгие и тяжкие роды немыслимых мучений, колоссальных жертв и смертельной тревоги! Когда бы мы имели утешением, дабы вынести все это, что страдаем во имя успеха большого дела! Любой принцип, даже и верный, не есть всеобъемлющий, ни •решающий в своем абстрактном значении. Лишь будучи внедрен в человечество, он приобретает живую силу и становится пригоден для борьбы за свое существование, а наши «избранники», способные сохранить принцип, любовь к общественной цивилизации, не отличаются ни числом, ни силой. Вожди нации разрушают все, что создано мужеством и страданиями народными и возложено на алтарь успеха. Они компрометируют и всякий момент теряют то, что достигнуто из материальной победы. Их злоупотреблений, неловкости, невежества достаточно, чтобы сокрушить десять существующих империй. И если республику убить труднее и она стоит тверже, то и она не бессмертна. Что бы там они ни делали, эта форма правления не погибнет в наши дни: североамериканец привык к республиканской форме и не откажется от нее вдруг. Но дух республиканский уже значительно изменился вследствие рокового влияния рабства и аристократических наклонностей богатого класса, невежественного и развращенного. Как выдержит он испытание военным деспотизмом, правительственным насилием, созданием «де факто» «дворянства шпаги», ,каковое, каким бы грубым оно ни было, становится особой властью, орудием, слишком мало способствующим равенству. А гуманность? В то время, как народ изнуряется, калечится, растет партия, менее всего способная к великодушию, самая эгоистичная, самая никчемная, если говорить о будущем,— дельцы, делатели денег, финансисты, поставщики и предприниматели — они растут и множатся. Этакие аристократы в демократии. Печальные издержки социального прогресса! С одной сторону, недостаток воспитания, тонкости восприятия, изысканности в манерах, с другой — подлинно народ; крестьянин и рабочий с инстинктивным чувством истины, сознанием силы и значительности, с присущим ему особым грубоватым достоинством, предохраняющим его от подлостей,— гранитная глыба, грубая и на взгляд, и на ощупь, но достойная того, чтобы цивилизация коснулась ее своим резцом, придав ей величие и благородные формы. Но он не может вечно сопротивляться растлевающему действию дурных и фанатических религий, дурных аристократических общественных форм, извращенной истины, систематически поддерживаемых ввиду сиюминутных личных выгод зажиточных и влиятельных классов. Что ж, превосходно. Положим, скажут нам, наша система общественной жизни без свободного (государственного) устройства провалится на американской земле. Если существуют в самих себе закон или истина, предназначенные для человеческого общества, то они повторятся, возродятся и достигнут цели где-нибудь в другом месте. Бесспорно. Но жизнь — не умозрительная проблема, она — реальность, а любая реальность желает существовать и преуспеть. Могу ли я быть счастлива одной лишь мыслью, что где-то там, в мире, есть счастливые люди? Едва ли могла бы я утешиться в моих собственных несчастьях счастьем моего самого дорогого ближнего. Народ же, который я усыновила, который для меня то же, что приемное дитя или приемные родители, внушает мне