Сибирские огни, 1980, № 9

ДНЕВНИК НАДИН ТУРЧИНОИ Г4Т точно велика, так следует ли иметь сердце, беспрерывно кровоточащее от ран ближнего? Благословенны равнодушные! Они наслаждаются жизнью и никого не любят. Два года назад, когда я включилась в кампанию вместе с моим мужем, вступившим в военную службу, я начала журнал, но прервала записи: события были столь вопиюще ничтожны, люди — столь вопиюще мелки, что у меня недостало мужества писать. С тех пор действие поднялось на более высокую ступень: великие страдания и великое предательство. Солдат-доброволец вырос в героя, и не один предатель и мерзавец высшего калибра взошел на дипломатическом небосклоне или возвысился в правительственных кругах. За грехи наши получили мы генералов, заслуживших непременно веревки и абсолютно недостойных быть просто расстрелянными. Мы получили дипломатов, кои, опьяненные собственным величием, добытым по случаю, правили страной на манер Мазари- ни, и на полном ходу стали мы погружаться в пучину министерского деспотизма. Немыслимым надувательством они чуть было не подвели страну к. разорению, и, бог знает, оправится ли она еще от этих ударов. В настоящее время положение дел таково: Президент наш — добрый человек, жаждущий делать добро и творящий зло. Наш премьер-министр подозревается в измене и обвиняется в самых разнообразных промахах. Наш главнокомандующий неспособен вести самую пустяковую кампанию, как неспособен он и на самый ничтожный патриотический порыв. Наша армия плохо организована, она состоит из самых лучших солдат и самых скверных офицеров в мире. Кроме того, в штатах ширятся распри между патриотически настроенным населением и предателями. И в довершение всего — непомерная национальная гордость, отрицающая возможность поражения, и слепая вера в успех. Там и сям изредка появляются светлые головы, личности способные, истинные патриоты, ведущие сражение со всеми и вся за спасение страны и грядущее независимое общество. 27 мая Самый гадкий, самый опасный и вредный в настоящих обстоятельствах недостаток американской натуры — непомерное самодовольство: эти люди не знают сомнений! Справедливо, что дерзость обращается в силу, но сила эта, в свою очередь, обращается в высокомерие, едва вы противопоставите себя истине, таящейся в естественном ходе вещей. Она не сокрушает, но обращается против того, кому прежде служила, чтобы раздавить дерзкого. Взгляните, во что обошлось американцам непостижимое пристрастие к лицу в высшей степени посредственному, имевшему, однако, наглость в течение полутора лет управлять армией в двести или триста тысяч человек. Молодой Наполеон — о тень великого коронованного вояки! — величественно обрек нас на осмеяние в глазах всего мира, и бравые горожане еще и сейчас пытаются разрешить ошеломляющую загадку его поражения. Бедняга!2 Я думаю, успех изумлял его самого не меньше, но коль скоро ничто не теряется бесследно в этом мире, где властвует выгода,— толпы честолюбцев, устремившихся по следам подававшего надежды героя, подбирали остатки его военной славы, какой бы она ни была, и наращивали свой политический капитал. Нам же угрожает получить президентом на следующих выборах Б. В .3, ибо в стране бесчисленное множество ирландцев, изобилие водки, а ультрадемократы — властители душ —- лишены всякого стыда.