Сибирские огни, 1980, № 9

Дом очень странный, невиданной архи, тектуры, небывалых для деревни размеров. Две огромные веранды. В верхней части крыши — фонарь, он уже накрыт стеклом, тускло отсвечивающим при свете заката. Здесь, рядом с будущим домом, стоял тогда его хозяин Дядечко, но, увидев в моих руках фотоаппарат, он отошел в сто­ рону. А я вот не сумел убедить его, чтобы вернулся на место, поэтому дом выглядит так сиротливо, словно уже простился с хо­ зяином. — И этого дома тоже нет,— взглянув на снимок, сказал Варюхин.— Сам Дядечко не успел достроить, а вдове поднять та­ кую махину было не по силам. Пошла на слом идея Александра Михайловича.— Он вздохнул, вытер руки полотенцем и потя­ нулся за сигаретами. Я с грустью подумал о том, как много времени требуется нам всем, чтобы по- настоящему оценить значение человека, пусть не знаменитого, но делающего в своей жизни постоянно что-то сверх обыч­ ного круга обязанностей. Мы долго с лю­ бопытством смотрим на его хлопоты и, да­ же видя явные успехи, не спешим признать их за деяния, достойные всяческой под­ держки, все ждем, а что в конце концов из этого получится. И только смерть, осо. бенно преждевременная, делает нас щед­ рыми на похвалы, и находится сразу столь­ ко душевных слов, сколько покойному не доставалось услышать за всю свою жизнь. Мне не легче от того, что какие-то слова об Александре Михайловиче Дядечко ска­ зал вроде бы вовремя. Если они не помог­ ли ему свершить все задуманное, значит, их оказалось недостаточно или это были не те слова. Дядечко я приметил в самом начале своей журналистской работы в Кулунде. Он был агроном беспокойный, мыслящий и, я бы сказал, нетерпеливый в своих иска­ ниях. Помог ему как-то опубликовать статью в краевой газете. А в 1962 году написал о нем небольшой очерк, который был напечатан в альманахе «Алтай». Это был мой первый очерк и назывался он «Чудак-человек». Позже я не раз воз­ вращался к нему и поначалу находил толь­ ко отдельные шероховатости, потом стал обнаруживать некоторую поспешность в оценке своего героя. Поверхностность от­ дельных выводов могла быть объяснима тем, что я сам только осваивал сложную кулундинскую обстановку. Словом, сказал, как сказалось, да, выхо­ дит, мало кого убедил и взволновал. Те­ перь бы написал по-другому... В этот вечер мы много размышляли о судьбе агронома Дядечко, вспоминали разные подробности из его жизни. По рассказам однокашников, Саша Дя­ дечко был на редкость энергичным и пыт­ ливым студентом Алтайского сельскохо­ зяйственного института. Он очень серьезно готовился к своей будущей службе на зем­ ле и уже в те годы ставил эксперименты на опытных делянках в Алейской и Рубцов­ ской степях. Ему прочили научную карьеру, » предлагали остаться на кафедре биологии, поступить в аспирантуру, но он рвался в поле, к практической агрономии. Институт Дядечко окончил в сорок вось­ мом. Не будь он по натуре так пытлив и так впечатлителен, вышел бы из него добро­ совестный агроном-технолог, задача кото­ р о го— следить за качеством работ в поле­ водстве. Сейчас кое-где в Сибири передо­ вые хозяйства завели себе такую штатную единицу. Но Александру Михайловичу роль простого исполнителя не подходила. Он считал себя ответственным за стратегию в земледелии и всегда мыслил, как главный агроном, даже если не был им по долж­ ности. Стратегия зависит от состояния науки, ее питающей, наука же за ту четверть века, что проработал на земле Дядечко, пере­ жила такие потрясения, от которых пошли кругом и самые тренированные головы. Он учился в институте, когда свои «пере­ вороты» в биологии и сельском хозяйстве совершал один за другим Лысенко. Крас­ ной нитью через все учебные программы проходила травопольная система Вильям­ са. Подлежали «разоблачению» зарубеж­ ные генетики, а имя нашего великого со­ отечественника Николая Ивановича Вавило­ ва студентам тех дней вообще не было известно. С таким научным багажом Дядечко всту­ пал на стезю колхозного агронома. Прав­ да, его критический ум не позволял без­ оглядно увлечься какой-либо теорией или системой, не проверив их собственным агрономическим опытом. Он еще в студен­ ческие годы убедился, что травопольный севооборот сам по себе не гарантирует вы­ сокого урожая зерновых. Значит, не всюду он полезен и хорош. И об этом практикант Дядечко написал в своем отчете! Но каково было главному агроному Дя­ дечко, когда пришли «свергать Вильямса» и при этом, как нередко бывает в спешке, вместе с водой выплеснули ребенка: отка­ завшись от травопольной системы земле­ делия, ликвидировали и посевы трав на корм скоту. Каково ему было «внедрять» пропашную систему, а потом читать о ее несостоятель­ ности? А он не просто узнавал от других, но решительно во всем хотел убедиться лично. Сам! В науке отрицательный результат — тоже результат, он избавляет от повторения ошибки. Истина известная. Но хорошо так рассуждать сотрудникам научной лабора­ тории. Агроном-практик, применяющий разные новинки на свой страх и риск, упо­ добляется иной раз ученому-медику, кото­ рый испытывает открытый им метод лече­ ния на себе... Дядечко одним из первых в Кулунде перешел на безотвальную обработку зем­ ли «по Мальцеву», первым в засушливый год рискнул засеять одно поле пшеницы прямо под плуг без предпосевной обра­ ботки, как это делали крестьяне в подоб­ ных условиях и раньше. И хлеба в Злато- поле всегда были лучше, чем где-либо в Кулундинском районе.