Сибирские огни, 1980, № 8

РАССКАЗЫ 49 которыми девушка училась до девятого класса, пока могла ходить в школу. Все последующие годы Вера чаще всего проводила в больни­ цах, но и это уже не помогало. Наконец она решилась на операцию, которая.была необходима «по жизненным показаниям», другими слова­ ми, жить без хирургического вмешательства она больше не могла. Каждый врачебный осмотр превращался для Веры в мучение или восторженную радость, в соответствии с тем, что она «прочитыва­ ла» на лицах хирургов. Болезненная мнительность заставляла беспре­ рывно анализировать слова и интонации, находить в них скрытый, угрожающий смысл, и тогда ее охватывала безнадежность, она стано­ вилась подавленной и молчаливой. Но в следующий обход, вглядываясь в глаза палатных хирургов, она замечала ободрительное сочувствие, улыбку, и на душе светлело, вспыхивала надежда, и хотелось, чтобы поскорее уж все решилось, скорее бы прошла та операция! А ее лечили, наблюдали за характером, выясняли резервы воли, стойкости и жизне­ любия, от которых зависит хороший результат не меньше, чем от умения врачей. За окнами был сад. Вера смотрела на кроны деревьев и думала, что они вот-вот начнут желтеть. Днями солнце припекало еще очень сильно, от него закрывались большими кремовыми шторами. В открытое окно залетел толстый полусонный шмель и сразу примолк, затерялся в мягких шелковых складках. Но больничный воздух и белизна ему не понравились, протестующе жужжа, он вылетел в душистую зелень и голубизну. Часами Вера следила за изменяющимися оттенками неба и густой, подсвеченной солнцем, колеблющейся массой листьев. Навер­ ное, это похоже на море, когда лучи падают на зеленые волны, подума­ ла она. Моря Вера никогда не видела, но в глубине души надеялась выздо­ роветь и обязательно поехать к морю, в жар керченских степей. Она постепенно привыкала к хирургам, ждала профессорских обходов, при­ вязывалась к сестрам и нянечкам. Вверилась им, убедилась, что здесь относятся с величайшим вниманием к каждому человеку, с громадной ответственностью—к каждой судьбе. Оказалось, что за быстрой четко­ стью движений, скупой речью, за жестко накрахмаленными халатами — не супермены, для которых больные—опытный материал, а нормальные люди с живым сердцем, кровью, нервами, часто сами не очень здоровые. Они жестоко выматывались к вечеру, особенно после сложных операций, и тогда долго сидели в ординаторской, беспрерывно курили, перестав­ ляя на доске шахматы, словно не могли себя заставить встать, пере­ одеться, поехать домой. Говорили о всяких посторонних вещах, при­ слушиваясь к звукам в коридоре, вопросительно вскидывая глаза на входившую сестру,—не принесла ли тревожного известия, с опас­ кой посматривали на внутренний телефон —не позвонят ли из реани­ мации? Жизнь в клинике была сконцентрирована. В другом месте понадоби­ лись бы годы и годы, чтобы так обнаружился весь человек —благород­ ство и эгоизм, мужество и трусость, нелепое, печальное, смешное,—все, что водится в людях, раскрывалось здесь полностью. Свободного времени у больных много. Проворно снуют худощавые пальцы, ловко сворачивая белую марлю в салфетки, которых требуется ежедневно в процедурных сотни. Рано утром сестры отнесут их в автоклавы, а потом сюда. И довольны женщины —вот и внесли свою долю в общее дело, и время быстрее проходит. — Адити сегодня как? — Пришла в себя, говорят. Бульон принесли. Она не ест —мясной, по ихней религии, не имеет права! 4 Сибирские огни № 8