Сибирские огни, 1980, № 8

188 у к н и ж н о й ПОЛКИ исторических трудов и документов, посвя­ щенных этим явлениям искусства. И мы становимся соучастниками В. Дементьева в его приобщении к древней живописи. Не­ навязчиво, естественным образом склады­ ваются представления о существенных при­ метах русской иконописи, о ее гуманисти­ ческом значении, о ее самобытных секретах. Пафос авторской речи нарастает по мере того, как заходит разговор о необходимо­ сти знать и понимать прошлое в его истин­ ном свете, различать в глубине веков мо­ гучие вершины культуры и вдумчиво, ра­ зумно, творчески соотносить былое с современностью. Чувство современности! Ему-то книга и обязана своими лучшими качествами. В. Дементьев говорит о своем желании поведать историю возникновения фресок и воссоздать в меру сил и возмож­ ностей облик самого Дионисия. Новелла «Утешение Дионисия» — это уже фрагмент исторической прозы. Под пером писателя вырисовываются образы давнего времени: собор на взмостье, девственные окрестно­ сти обители, Дионисий угрюмо идет к хра­ му по размокшей тропинке. Бьет Дионисия лихоманка, хулит его инок Галактион, идет шепоток среди монахов, и нужно много ума и духовной силы, чтобы устоять против зла и достойно совершить свое земное де­ ло. В тяжком труде, в поте и мирской борь­ бе рождаются нетленные^ творения искус­ ства. , ' Через личное, взволнованное пережива­ ние истории писатель приходит к понима­ нию культуры, поднимается к ее истокам, преодолевая огромный временной «водо­ раздел». Заинтересованное, памятливое отноше­ ние к жизни и искусству, органичное соче­ тание различных способов письма и мысли, лирическая напряженность слова — все это придает книге В. Дементьева внутреннее единство и смысловую глубину. И жизнен­ ный опыт автора, и опыт духовный, остава­ ясь фактом предельно личным, становятся вместе с тем объективным достоянием ли­ тературы, нашего современного сознания. А. ПАНКОВ Т. М. Мамсик. Побеги как социальное явле­ ние. Приписная деревня Западной Сибири в 40—90-е гг. XVIII в. Новосибирск, «Наука», 1978. Актуальность темы рецензируемой моно­ графии определяется всевозрастающим вниманием исторической науки к идео­ логической основе социальных выступлений трудящихся масс. Мы много знаем о со­ циальном протесте народа, но пока еще мало знаем о том, что же двигало этот про­ тест, о чем думали, помышляли повстанцы, в каких формах выражали свои думы и чая­ ния. По Марксу — нет класса без идеоло­ гии. Нет социального движения без соот­ ветствующего идеологического выражения. Между тем до последнего времени исто­ рики, располагая достоверными сведениями об идеологических формах господствующе­ го класса, имели недостаточно свидетельств об идеологии народных масс. Это объяс­ няется не только традицией, доставшейся от дореволюционной историографии, но и самим подходом к изучению идеологии. Изучался по преимуществу высший ее срез — теоретический, находящий свое оформление в учениях отдельных мысли­ телей. Идеология, если можно так сказать, изучалась «поименно». При таком подходе теоретический уровень народной идеоло­ гии мог быть прослежен лишь на гребнях социального движения — в период граж­ данских войн, крупных восстаний. Именно тогда выдвигались вожаки, предводители. Им отводилась и роль теоретиков движе­ ния. В последние десять-пятнадцать лет рель­ ефно обозначился новый подход к изуче­ нию идеологической оболочки социального движения — рассмотрение идеологии и на уровне практического, социально-психоло­ гического, обыденного сознания. Такой под­ ход позволяет полнее представить генезис народной идеологии, показать ее развитие и проявление на всем протяжении повсе­ дневной классовой борьбы в многообраз­ ных формах. Данная книга посвящена одной из форм классовой борьбы — побегам приписанных к горным Колывано-Воскресенским (Алтай­ ским) заводам крестьян, мастеровых, ины­ ми словами, активному противодействию народных масс социальному угнетению. Нельзя сказать, что в исторической литера­ туре побеги не освещались. Однако по си­ бирскому региону книга М . С. Мамсик — первая в этом роде. О громный материал введен по преимуществу неопубликован­ ный, из местных и центральных архивов. Это позволило сделать важные для науки наблюдения и обобщения. Начать здесь нужно с того, что сам факт побега получал различное толкование со стороны феодалов и самих беглых. Посто­ янно сталкивались две диаметрально про­ тивоположных позиции в оценке побега как социал ьной явления. В отличие от оценки правительства и феодальной администра­ ции, квалифицировавших любой побег, как преступление (побегом считался всякий уход далее 30 верст от места жительства без ведома властей), крестьяне и мастеро­ вые стремились всесторонне обосновать свое п р а в о на побег. Таковы были про­ тивоположные идеологические позиции. «В крестьянском общественном созна­ нии,— пишет автор,— присутствовала также мысль о более активном использовании беглых в качестве народных защитников и социальных мстителей, а в отдельные пе­ риоды возникала идея собрать из беглых целое войско и под предводительством «царя-избавителя» продолжить дело, нача­ тое Е. Пугачевым. Общественная мысль крестьянства по поводу побега и беглеца представляла собой род социальной уто­ пии и развивалась не в форме отвлеченных политических теорий, а в конкретных жан­ рах устного народного творчества и в виде религиозных учений». Крестьяне приписной