Сибирские огни, 1980, № 8

«И ПОЕДИНОК РОКОВОЙ» 177 «...Факт нераздельного с женой сущест­ вования позволял ему (Денисову.— В. Ш.) действовать, не особенно задумываясь, во имя чего, собственно, вся эта круго­ верть. «Во имя чего» — это был Танин вклад в их семейную жизнь, он миролюбиво поз­ волял жене размышлять и осмысливать, со­ глашаясь при этом в реальной жизни дейст­ вовать за двоих. Как далека до сих пор Таня от понима­ ния этого простого факта! А может быть, накануне понимания, кто знает? А может, она никогда не простит Денисову, что он полжизни действовал за нее? Неизвестно! Но у Денисова, по-видимому, был все же свой секрет, иначе его поведение не по­ нять. Стоит принять его секрет как рабочую гипотезу: должно быть, втайне от себя он полагал, что у него особенная жена — лишь этим можно объяснить множество несходящихся друг с другом фактов». Тот же случай, что и у Ф. Колунцева, когда героев мы понимаем больше умом, чем се'рдцем. Ибо нет в подобного рода психологических этюдах того, что Л. Н. Толстой называл «заразительностью», — перед нами просто пояснения, своего рода аннотация к душевному состоянию героя в данную минуту— Ознакомившись с этими заметками, кто- нибудь из дотошных читателей непременно задаст такой вопрос: а не слишком ли тен­ денциозно, товарищ критик, толкуете вы со­ временную прозу? Неужели везде и всюду одни только разводы да размолвки? Не­ ужели современный человек навсегда утра­ тил такие качества, как верность, постоян­ ство, способность через всю жизнь проне­ сти чувство любви и привязанности? Разумеется, на эти и подобные им вопро­ сы следует ответить отрицательно. Разводы и семейные размолвки, при всей их много­ численности, отнюдь не означают, что сов­ ременный человек развратился до мозга костей, разучился любить и хранить вер­ ность до конца жизни. В этой связи мне бы хотелось привлечь внимание читателей к рассказу Георгия Семенова «Без шума и пыли» («Наш совре­ менник», 1978, № 9). Я не оговорился, ска­ зав «привлечь внимание», потому что тра­ диционного критического разбора в дан­ ном случае никак не получится. Рассказ Г. Семенова — одно из тех редких, осо­ бенно для нынешней прозы, произведений, внутри которого сокрыта какая-то тайна, за­ гадка (в этом смысле он — полная проти­ воположность абсолютно ясному, пункту­ альному роману Г. Башкировой). Причем самое интересное, что писатель на напуска­ ет никакой загадочности на свое сочине­ ние, не приправляет его никакой символи­ кой, не сообщает ему заведомо никакой многозначительности. Он просто рассказы­ вает один случай, одну житейскую историю. Некто Анатолий Васильевич Рогов, пяти­ десятилетний преуспевающий хозяйствен­ ник, облагодетельствовал однажды моло­ денькую девчушку, которая случайно за­ шла к нему в кабинет и спросила, насчет 1 2 С ибирские огни № 8 работы. Рогов, будучи в тог день в отлич­ ном расположении, взял ее к себе в сек­ ретарши, устроил в общежитии, прописал в Москве. А спустя какое-то время Люся стала любовницей Рогова, «не испытав при этом и капли сомнения или угрызения совести, словно какой-то стаоый долг ис­ полняла, смущаясь только оттого, что впер­ вые назвала Рогова просто по имени — Толей». Однако это оказался вовсе не тот триви­ альный «служебный роман» между пожи­ лым начальником и молодой секретаршей, который обычно заканчивается, как только один из любовников меняет место работы. Люся по-настоящему полюбила человека чуть не вдвое старше ее, и не просто по­ любила, а сохранила к Рогову на всю жизнь чувство благодарности за все доброе, что он ей сделал. И в какие бы административ­ ные передряги ни попадал Рогов, какие бы неприятности ни сваливались на его голо­ ву, Люся всегда была рядом с ним. Даже когда Рогов окончательно покатился вниз, пересчитав собственными боками все сту­ пеньки пресловутой служебной лестницы, когда от него презрительно отвернулись все его надежные, выращенные им кад­ ры, — Люся не бросила своего благодете­ ля. И вот финал — неизбежный, неумоли­ мый финал этого более чем странного ро­ мана: 8 седьмом часу вечера к нему приходит грузная, расплывшаяся женщина с хозяй­ ственной сумкой и, не раздеваясь, прохо­ дит к окну и распахивает его. В комнате душно. Нестерпимо пахнет ста­ ростью и грязным бельем. На столе окра­ шенные чаем сухие чашки и заскорузлые корки сыра. На старой газете черствый хлеб. И лишь пирожные в картонке сочно лоснятся кремами. Женщина е материнской заботливостью целует старика в сухой лоб, отстраняет от себя его дрожащие руки, говорит, как больному: — Ни к чему, дед. Сиди спокойно. У женщины очень толстые, болезненно отечные ноги с заметной «коровинкой», с той иксообразностью, которая делает ее походку тяжелой и неуклюжей: слышно в шаге, как трутся друг о друж ку капроно­ вые чулки. — Солнышко мое пришло, — мямлит старик, истекая слезной улыбкой. — А я пирожных купил». Не правда ли, какая трогательная история о безграничной женской любви и предан­ ности. Так и кажется, что автор вот-вот и сам прольет умилительные слезы, дописы­ вая последнюю страницу этой истории. Не тут-то было. Г. Семенов мастерски перево­ дит повествование совсем в другую то­ нальность — и сентиментальный налет ми­ гом улетучивается. Дело в том, что в не­ давнем прошлом Рогов, еще будучи «при месте», предпринял попытку жениться на генеральской вдове — владелице огромной дачи. Предприятие это провалилось са­ мым постыдным образом, и Рогов до сих пор переживает, что упустил та­ кую отличную возможность поправить