Сибирские огни, 1980, № 8

«И ПОЕДИНОК р о к о в о й » 173 Любопытно, что во всех упомянутых п р о . »»ведениях в неблаговидной роли «разру­ шителей» выступают женщины. Однако это вовсе не значит, будто сильный пол в по­ следнее время больше тяготеет к посто­ янству. Увы... М ож но привести немало и таких произведений, где амплуа изменни­ ка, подонка доверяется исключительно мужчинам. Стопроцентным негодяем вы­ глядит, к примеру, главный герой повести Г. Ш ерговой «Заколоченные дачи» («Новый мир», 1978, № 3), чья подлость и цинизм фактически и стали причиной смерти его жены. Едва не кончает с собой героиня «Дневника Леночки Сосновской» А. Лой («Сибирские огни», 1978, № 8) — и опять же потому, что ОН оказался подлецом, раз­ вратником. Не хочу, чтобы меня поняли превратно: я отнюдь не склонен перечеркивать назван­ ные повести, в каждой из которых, несом­ ненно, есть свои достоинства, свои привле­ кательные качества. Просто в данном слу­ чае меня тревожит одна общая черта, присущая всем этим произведениям. А именно — прямолинейный, я бы даже сказал, сугубо прокурорский, подход к се­ мейным конфликтам и любовным колли­ зиям. Герои здесь четко делятся на истцов и ответчиков с непременным признанием полной вины за вторыми и полным оправ­ данием первых. И невольно ловишь себя на мысли: а не является ли такая катего­ ричность и безапелляционность при выне­ сении «приговоров» в некотором роде ухо­ дом от сложных нравственно-психологиче­ ских проблем? Ведь в жизни-то, действи­ тельно, все много сложнее, запутаннее, загадочнее... И кому, как не писателям, вникнуть поглубже в эти тонкости и слож­ ности, раскрыть эту мудреную , таинствен­ ную диалектику «рокового единения»?.. Впрочем, тут есть смысл обратиться еще к ряду произведений последних лет. Ситуация, положенная в основу романа Федора Колунцева «Утро, день, вечер» («Октябрь», 1977, № 7— 8), кажется, на первый взгляд, очень знакомой, едва ли не затасканной. Солидный семейный человек увлекся девицей вдвое младше его, увлек­ ся, совершенно забыв, точнее даже ска­ зать, предав все то хорошее, светлое, что было у него в отношениях с женой. Каза­ лось бы, сама логика подсказывала автору сделать из Андрея Александровича Димо- ва классический объект разоблачения, вы­ смеять, высрамить этого великовозрастного ловеласа. Тем более, что умная, добрая, обаятельная Вероника, жена Димова,— не чета тем женам-мегерам, каких мы увиде­ ли в повестях Ю . Рожицына и Н. Сизова. Слов нет, заманчиво и поучительно было бы показать, как герой постепенно мель­ чает, опускается, опошляется — и оказыва­ ется в итоге в полной изоляции, у разбито­ го корыта, теряет все и вся. Но... в этом случае мы бы имели еще одну житейскую мелодраму, либо еще один семейно-быто­ вой водевильчик «а тему «седина в боро­ д у — бес в ребро». И хорошо, что автор не польстился на этот «беспроигрышный» сюжетный ход, не погнался за дешевой назидательностью, а избрал путь, пожалуй, наиболее трудный. Ф. Колунцев решил провести, что назы­ вается, тщательное дознание, докопаться до самых глубин, до самых первопричин семейной драмы Димовых. Стараясь быть предельно объективным, автор вначале недвусмысленно дает нам понять: первый акт этой драмы написан Андреем Алек­ сандровичем Димовым без всякого соав­ торства. Потому что именно он, Димов, нарушил супружескую верность, завел любовницу, стал подолгу задерживаться вечерами... Однако Ф. Колунцев тут же дает нам понять и другое; Димов — от­ нюдь не легкомысленный человек, его никак не причислишь к тем седовласым жуирам, у которых привычка скользить взглядом по женским округлостям стала чуть ли не второй натурой. Во всяком случае, заводя роман с Олей, он прекрас- но знал, на что идет, знал, что его «любовь последняя» будет не столько источником радостей, сколько причиной безмерных страданий, что расплачиваться потом за все «придется долго, может быть, всю оставшуюся жизнь». И тем не менее Ди­ мов решил принести в жертву все, чтобы еще раз пережить ни с чем не сравнимое чувство всепоглощающей любви, «чтобы попасть в полную и безоговорочную зави­ симость от этой вздорной девчонки, от того, сияют ли ее глаза радостью или источают злобу». Стало быть, невольно возникает тут вопрос, увлечению Димова предшествовало его охлаждение к жене? Но чем тогда оно было вызвано? Что ж, Ф. Колунцев не обходит и этого весьма щепетильного вопроса. Правда, здесь сра­ зу следует заметить, что в своем «дозна­ нии» автор охотнее прибегает к логике, а не к психологии. Вот почему п орою слож­ ные душевные состояния героев получают сугубо умозрительное толкование. «Он осторожно гладил теплые от солнца волосы Оли, смотрел в ее преданные, на­ полненные тревогой и все-таки молодо блестевшие глаза и старался придать свое­ му лицу беззаботное выражение. Любовь, думал он, естественное состояние душй. Человеческие чувства шире тех рамок, ко­ торые люди придумали для них. Веронике нужна любовь, ставшая бытом. И она пра­ ва. Потому что для каждого возраста есть своя любовь. И неумолимому времени безразлично, что он, Димов, покусился на любовь, на которую уже не имел права. Оно безжалостно швырнет его назад. А может, он уже отброшен назад и только еще не знает об этом». Все понятно, все здесь прекрасно разъ­ яснено, со всем можно согласиться — только это согласие разума при полном молчании сердца. Редко удается автору достигнуть такого эффекта, когда мы, чи­ татели, проникаемся теми же чувствами и потрясениями, что и герои, когда у НАС пульс бьется с той же частотой, что и у НИХ...