Сибирские огни, 1980, № 8

ГОРОД за в и д н о й судьбы 149 нозаводском Барнауле и Алтае, где не фи­ гурировали бы беглые люди. На барнаульском и других кабинетских заводах не было ни пролетариата, ни даже предпролетариата. Здесь работали кре­ постные крестьяне, мечтавшие прежде все­ го о вольной жизни. Но, несомненно, в за­ водском труде появлялись черты коллек­ тивизма, а вместе с профессиональными навыками — любовь к своей профессии. Примечательную в этой связи легенду рас­ сказал мне коренной барнаулец, сын рабо- чего-железнодорожника и сам машинист тепловоза Дмитрий Артамонович Зверев. Когда в деревянном срубе сгорел святой протопоп Аввакум, христолюбы, ревнители древлеотческой веры, пошли за хмурый каменный пояс в Сибирь-землю и на Ал­ тай, в поднебесный камень, где рыбешку ловят ведром и пернатых берут руками. Пошли спасаться от ереси и безверия. В дикой лощине, помолясь на скорбные лики, три старообрядческих семьи постави­ ли просторные дома. Жили бестревожно, благостно, вдали от антихристовых козней и мирской суеты. Однажды забрел прохо­ жий табашник, но и того позже нашли мертвецом. Ш ибко часто в горах обвалы. То камнепад, то лавина. Больше годиков этак двадцать гости не появлялись. Уже не три дома, а добрый десяток был разбросан окрест. И — на тебе! — али с неба, али еще от­ куда, на Успенье явился пришлый человек. И никто не видел, как он сумел пробраться в село потаймя, как явился и как ушел, и отчего не лаяли на него собаки, что из­ ладил с ними варнак. А уставщик, доселе грозный и еще креп­ кий старик, сразу одряхлел, сделался ко всем жальливым, часто пускал старческую слезу и все повторял: «Дале идите, дале. В камень, в чернь, горегляды». Но что возь­ мешь со старика, если жизнь его на излете? Однако зазря не вняли провидцу. Еще молотили хлеба, когда в село нагрянула солдатня. Осквернили в гульбище поселок. Жрали брагу, лапали девок, курили в избах табак. Оседлали лучших коней и, сами верши, пешими погнали кержацких парней. Среди них был и Смарагд с братом Мартыном. Вышел конец селенью. Страстотерпцы подожгли избы. Кто вознесся ко господу, кто исчез в тайге. А парни оказались далеко от тех мест в заводском посаде, где им велено было ро- бить безо лжи на бесовские прихоти цари­ цы-блудницы Катьки. К плавильне парней не допускали. Они счищали снег, долбили лед, таскали шлак. О круг все было чужим и грешным. Завод коренастый, присадистый все дымил посре­ ди домов. Хмуро глядели староверы. Это, видно, в отместку им, ненавидящим таба- куров, клубился вонючий дым над поса­ дом. По весне Смарагд с Мартыном налади­ лись в бега. Но в апреле Смарагд занемог простудной хворью, и Мартын ушел один. — Прознаю дороги и вольные места и приду за тобой. Жди, брательник, приду. И сгинул. А Смарагда поставили к пла- вильне-печи. Тяжко было возле нее. Жар, как в аду, дух тяжелый. С утра до ночи таскал Смарагд шихту, подбрасывал уголь, волок бадьи с жидким металлом. Под вечер дышал с присвистом, и руки д ро­ жали. Одна была радость — начал Смарагд мо- роковать в плавильном деле. И скоро пла­ вильщик определил его подручным, а иног­ да доверял и самому вести плавку. А весной один верный -человек велел Смарагду идти на гору, в сосновый бор, в потайной кабак. Смарагд пришел, как стемнело. В кабаке ждал его Мартын. И вот снова Смарагд в горах, где стоит в туманном распадке новое село, избы с веселыми коньками на кровле. Поклонился парень братьям по вере древлеотческой, неоскверненной, святой, ибо не та вера свята, которая мучит, а та, которую мучат. Стал жить на воле. Вдоволь было и мяса всякого, и рыбы красной, и грибов, и ягод сладких, и лесного меда, и ореха. Добыл себе Смарагд ружьишко, добыл и пушнины. Зимой носил хорьковую шубу, соболью шапку, медвежьи рукавицы. И даже поглядывала на него одна кержач­ ка с тяжелой — на трех подружек росла — косой. Однако стал примечать Мартын, что тос­ кует его младший братуха. Ничто ему не мило. Ходит хмурый, безулыбный. «Чего ты, паря? Аль на заводе стряпуха какая присушила?» Молчит Смарагд. Только одному человеку поведал он о своей кручине: чернобровой кержачке. А тосковал Смарагд, странно сказать, по адовой, жуткой плавильне. Во сне чуть не каждую ночь пробивал он летку, и по же­ лобу тяжелым кипящим ручьем плыл се­ ребристый металл. «Не забьют тебя, как воротишься?» — спросила девушка. «Может, и забьют». Вздохнула кержачка. Долго . молчала. После молвила: «Чо ж, иди...» Мужи, делающие честь своему Отечеству Безусловно, не только Сороки, но и Сма­ рагды были среди бергалов. Были люди, влюбленные в свое дело, одержимые им, несмотря на нечеловеческие условия тру­ да, дикий произвол начальства. Именно их усилиями, вопреки всему, ширились заво­ ды, росли и украшались города. И они, большею частью самоучки, нередко ста­ новились крупными, даже выдающимися специалистами своего дела. Сохранилось свидетельство путешествен- ника-иностранца о некоем старике, кото­ рый, будучи приставлен к плавке серебра, умел определять, когда металл готов к от­ ливке. Сквозь маленькое отверстие старик