Сибирские огни, 1980, № 8

106 ВАЛЕРИЙ ИЗВЕКОВ Разумову не понравилось решение Николая —чего убегать от себя, если ты хочешь не просто результата, а такого, который поставит все с ног на голову. Убегай —не убегай... Когда Гамов уехал, он быстро закончил оформление своего прогно­ за и принялся за север —время высвободилось, не болтаться же по институту. Хотя бы наброски по северным участкам... Пока Гамов крутился и рвал бумагу, Разумов через него довольно много узнал о севере, и сейчас эти знания отложились в памяти так прочно, что нетрудно было подтасовать и выстроить вполне приличную логическую систему поиска в некоторых районах платформы. Кое-где картина была полной, кое-где просматривалась похуже. Прошла неделя. Гамов не появился. Рудницкий сказал, что видел его в городе,—тот сидел в сквере у столика и что-то писал. «Дожили,— усмехнулся Рудницкий,—дела решаем в скверике, как художники на этюды выходим». Разумову хотелось сходить к Николаю, но так и не собрался —вечерами пропадал у Лены. Было начало июня. Улицы белели от яблоневого цвета, жизнь казалась Разумову, наконец закончившему все свои дела, прямо-таки розовой. Он купил пластинку Эдит Пиаф, унес ее к Лене, по вечерам заслушивался, крутил «Жизнь в розовом свете». Составление прогноза тянуло, как рюкзак с образцами за спиной. Теперь все —блаженство, нирвана. И голос Пиаф воркует о вечном счастье. И Лена ничего не требует, не просит —ей хорошо. А потому и он тоже не испытывает неудобств: долг, обязанности сковывают, мешают. Иногда он вспоминал о Гамове, о том, что еще не все, нет гамов- ского прогноза по северу, но это почему-то не особенно тревожило. Гамов пришел к концу второй недели. Влетел в комнату, как грозо­ вой ветер. «Что-то полегчал он,—подумал Разумов.—Худой, как кощей. Все острые углы —наружу. Уж больно бесшабашен и весел. Не пья­ ный ли?» Гамов, возбужденный, взлохмаченный, не здороваясь, бросил на разумовский стол свой портфель и, улыбаясь, прокричал: — Все, Володя, все-е-е! Разумов попытался охладить его. Он, конечно же, все понял, но еще не хотел верить. Надо было оттянуть время, чтобы собраться,— весть Гамова породила смутную тревогу. Надо собраться, надо найти верный тон. Экий триумфатор! Будто узнал тайну Аризонского кратера. Ирония... — Глаза режет от твоей ослепительной улыбки,—усмехнулся Ра­ зумов.—С чего ты сияешь? — А вот, смотри! —Гамов широким жестом распахнул портфель, высыпал из него карты и бумаги. Владимиру Ивановичу сразу броси­ лось в глаза, что для севера бумаг было многовато,—Вот где корень! Мы все нашли! Все! —Он так и сказал —«мы».—Вот отсюда, от этого никеля с медью. Вторичные кварциты. Голубая водичка. Болезнь пече­ ни у оленей. Понял? Медь и никель. — Погоди, я почитаю сначала.—Разумову показалось, что голос его дрогнул. — Читай, читай!—возбужденно сказал Гамов. Гамова немного обескуражило, что Разумов встретил его сухо, и, не желая показывать своего возбуждения и прущей из него горделивости, он пробормотал что-то и вышел. Но не выдержал и минут через пять снова вошел, застав Владимира Ивановича все в том же состоянии. - Тот поднял на него глаза и с изумлением прошептал: — Медь, никель... Ты с ума сошел! — А что?! И медь... В гамовских возражениях не было надобности. В его расчетах новая методика обретала свойство сатанинского глаза, которым с гро