Сибирские огни, 1980, № 7

44 ВЛАДИМИР ДВОЕГЛАЗОВ вести подлеца на чистую воду. Бить детей! Маленьких ленинградцев, перенесших такое, чего невозможно пожелать и врагу! При одной лишь мысли о письме поварихи перехватывало горло, и рука невольно тяну­ лась к пистолету. «Будет запираться, юлить,—все более возбуждаясь, решил Собко,—пристрелю, как собаку! Отвечу перед трибуналом *, но пристрелю!..» Детдом размещался в старом прочном здании о двух этажах, быв­ шем, по-видимому, когда-то во владении каких-либо сибирских купцов; в памяти остались кованые дымники на трубах, богатые резные налични­ ки и причудливые вензеля на внутренних поверхностях ставен. Привязав к отполированной коновязи лошадь и сбросив в розвальни тяжелый, по­ битый молыо, но единственный в районной милиции тулуп, Собко взошел на крыльцо, миновал холодные темные сени и очутился в длинном кори­ доре с видневшейся в дальнем конце лестницей, ведшей на второй этаж. Ни ребятишек, ни кого-либо из .взрослых видно не было. По опыту зная, что канцелярия обычно располагается на втором этаже, Собко напра­ вился к лестнице и неожиданно наткнулся на выскочившего неизвестно откуда (должно быть, все-таки из-за печки, углом выступавшей в кори­ дор) мальчугана. По тому, как тот, испуганно отпрянул, Собко немедлен­ но заключи^, что сигнал поварихи подтверждается: дети напуганы и забиты. — Тебя как звать-то? —с жалостью разглядывая ребенка, участ­ ливо спросил Собко. Мальчуган не ответил. Худой, большеголовый, с хлипкими, обтяну­ тыми серой казенной материей плечиками, он настороженно смотрел на оперуполномоченного белесыми, будто выгоревшими на холодном север­ ном солнце глазами. Левая бровь мальчугана была разорвана красным, грубо зарубцевавшимся шрамом. — Вот беда-то,—- огорченно заметил Собко.—Видно, не знаешь, как тебя и звать-то... — Васька,—пробормотал мальчуган. — Васька? То есть Василий? —оживился Собко.—Молоток! Вот не ожидал! А по батьке, случайно, не Иваныч? — Петрович... — Жаль,—вновь огорчился оперуполномоченный.—А то был бы как Чапай, Василий Иваныч. Ты кино-то про Чапая видал?.. Однако, такого, в сущности, пустопорожнего разговора мальчуган не принял. Собко понял это слишком поздно, много лет спустя; тогда же он рассеянно пошарил по карманам в поисках гостинца и, ничего не най­ дя, потрепал мальчугана по голове: — Ладно, считай, что за мной... (Через три года, выведя Лидера на допрос, Собко достал из ящика стола два куска сахара и, протягивая арестованному, сказал: «На вот... погрызешь в камере...») Выведав у собеседника, где находится кабинет заведующего, Собко поднялся на второй этаж и, не стучась, решительно распахнул дверь в небольшую комнату, в которой, как явствовало из письма поварихи, за­ ведующий предавался разврату с обеими воспитательницами. Впрочем, как ни предубежденно был настроен оперуполномоченный, он не мог не отметить, что комнатушка, в которую он вошел, походила на притон столь же мало, сколь и на кабинет. У неоштукатуренной бревенчатой сте­ ны стояла солдатская железная койка, покрытая жиденьким казенным одеяльцем. На обшарпанной тумбочке —кружка, но не с водкой или самогоном, а, как убедился Собко, с обыкновенной водой из омута. Голое,1 1 Согласно УК того времени, дела, возбужденные против сотрудников милиции, были подсудны военным трибуналам.