Сибирские огни, 1980, № 7

188 ИВАН КУЗНЕЦОВ ствительно, а что ему записывать в своих социалистических обязательствах? Но до­ шла очередь и до него. — Какие обязательства берешь, Саша? — Но р м ы выработки у меня нет,— ска­ зал он.— Вот есть одна думка» закончить повесть о пионере Гене Щукине. Не стихи. Проза. Гена Щукин совершил такой же по­ двиг, что и Павлик Морозов. Подойдет та­ кое? , Члены бюро молчали, переглядывались: такого еще не было в комсомольской ор­ ганизации, зато девчата первыми бурно приветствовали: — Ой, как интересно... О н еще спраши­ вает: подойдет ли? Да обязательно подой­ дет! Так и решили: хорошее социалистическое обязательство берет комсомолец Алек­ сандр Смердов. А осенью 1938 года в книжном магазине, что на Красном проспекте, на прилавке по­ явилась стопка книжек небольшого, с ла­ донь, формата. На мягкой обложке голу­ бого цвета значилось: «Повесть о Гене Щукине». Выполнил свое социалистиче­ ское обязательство комсомолец Александр Смердов. Пусть не толстый том в картон­ ном переплете. Но книжка. Его первая книжка. Его победа. Стихи Александра пе­ чатались, но только в коллективных сбор­ никах. А тут — собственная книжка. Конечно, я сразу же купил повесть. И прочитал. Подряд два раза. За вечер. О своем впечатлении сказал Смердову при первой же встрече: — Интересно читать. Я даже плакал. Когда начали выпускать комсомольскую стенгазету, Александр Смердов напомнил о своем приглашении на писательскую суб­ боту: — Приходи. Лишн и м не будешь. 2 И я пришел... Из всех находящихся в комнате только Александр Смердов да тот, сухопарый, знакомы. Уселся я в уголок возле входной двери. Так лучше. Не буду стесняться. И всех видно. Наблюдай да слушай. Сухопарый сидел за тем же столом. Слушал товарищей и вдумывался в услы­ шанное. Сейчас он не усмехался, как тог­ да, когда сО мной беседовал Александр Смердов о поэме. Не ввязывался в спор, но и не оставался равнодушным — просто, видимо, привык к горячности своих товари­ щей. Во время перерыва он подошел в кори­ доре ко мне. — Значит, все-таки прибыл. И, как видим, остался жив,— и в глазах его на какой-то миг появилась и сразу же исчезла усмеш­ ка.— Ну что ж, обид не должно быть. Еще деды наши говаривали: «За одного бито­ го — двух небитых дают». Тут,— кивок в сторону двери редакции,— пожалуй, без этого не обойдешься: не все удается ко­ му-то... Вот и Саша исходил из добрых на­ мерений. К тому ж у него такая долж­ ность— литконсультант: приходится чаще говорить неприятные слова. — Правильно лупил меня,— признался я.— Как не лупить, раз плохо. — Привыкай выслушивать и горькое. И мотай на ус. — Н-да... Перспектива не из веселень­ ких. Но тут его окрикнули, назвав Кудрявце­ вым. Так вот, оказывается, кто со мной гово­ рил: тот самый Н. Кудрявцев, чьи рассказы о сибирских партизанах я недавно читал в сборнике «Под солнцем родины». Потом я узнал, что Николай Кудрявцев— далеко не новичок в литературе. Первые рассказы его опубликованы еще в 1923 го­ ду в омском журнале «Голос революцион­ ного студенчества». На следующий год его имя появилось в «Сибирских огнях». Печа­ тался и в коллективных сборниках. И от­ дельные книжки выходили. — Кудрявцев — ох, и работящий му­ жик,— слышал я позже о нем от Наума Гольштейна.— Столько он перелопачивает чужого, и на свое хватает времени. Ну, не Лев Толстой... Так не каждому дано напи­ сать «Войну и мир». А сколько трудится КудрявЦев — так дай бог каждому. Не шумливый... Работает, работает... Вот и нд «литсубботе» Николай Александ­ рович не вклинивался в накалявшийся раз­ говор. А разговор шел о новых стихах Ильи Мухачева. Сам Илья Андреевич сидел возле стола, вминался в стул, словно хотел его разда­ вить своим плотным телом. Насупил мох­ натые брови. Так ни разу и не улыбнулся, лишь изредка косился то на одного гово­ рящего, то на другого. Чем недоволен Илья Андреевич? Неплохо ведь отзываются. Бития-то, о котором только что говорил мне Николай Александ­ рович, нет и в помине. Я с уважением смотрел на Илью Андре­ евича. На эти резкие м о р щ и н ы на лбу. На эти спокойные, с узловатыми венами, руки крестьянина, которыми, видно, немало он поработал на своем веку,— не только пе­ р ы ш к о м водил по бумаге. Еще в шестом классе читал я его книжку «На горном пути». То были стихи, очень близкие и понятные мне по восприятию окружающего мира. Четырнадцатилетним парнишкой Мухачев начал работать лесосплавщиком в Бийске, в артели вместе с отцом. Потом поступил на кожевенный завод. И здесь работал до рекрутства. Был солдатом первой мировой войны. И в гражданской участвовал. В Крас­ ной Армии овладел грамотой. А когда по­ дошла пора снять гимнастерку красноар­ мейца, снова вернулся на кожзавод. Вот здесь и начал писать стихи и частушки на злобу дня. Покровитель молодых, редак­ тор уездной газеты Иван Григорьевич Зо- бачев охотно печатал их. Вскоре у Мухачева набралось приличных стихов на целую книжечку. И в 1926 году она была издана в Барнауле. Сборник «Чуйский тракт» небольшой, всего двадцать