Сибирские огни, 1980, № 7

180 ВЛАДИМИР БОНДАРЕНКО \ той шеей, в настороженной позе... Анекдот] Я во власти какого-то неразворотливого Маркова...» Но пройдет время, и в конце повести Чижов поймет, что ему нужен продолжа­ тель, талантливый ученый. «Чижов впервые задумался не об абстрактной «смене», а о конкретном продолжателе своей работы. И м мог быть только Марков. И Борис Александрович (Чижов.— В. Б.) приехал, чтоб все объяснить предельно честно...» Ну, а если бы жертвой взрыва стал не та­ лантливый ученый, а просто посредствен­ ный или, скажем, лаборант? Тогда что — Чижов не поехал бы виниться и не почувст­ вовал б ы потребности «все сказать всем»? Повесть эта получила даже положительные отзывы. Еще бы — производственная тема, стойкие характеры. Но вот именно такие поделки, зачастую расхваливаемые крити­ кой, и отбивают охоту у многих талантли­ вых писателей обращаться к важнейшей те­ ме современности. И только выросшая в противоборстве с подобного сорта псевдо- производственной литературой настоящая производственная проза: роман Валерия Гейдеко «Личная жизнь директора», Алек­ сандра Проханова «Место действия», Свя­ тослава Рыбаса «Варианты Морозова», Алек­ сандра Плетнева «Шахта»,— продемонст­ рировала истинные возможности этой темы. Приведу пример потока другого рода литературы, также захватившей молодеж­ ные журналы. Вот опубликованная в « Ю н о ­ сти» повесть «На болотах» Василия Афони­ на. Спору нет, В. Афонин— писатель талант­ ливый, над его Иовестью не уснешь. Но почему-то из всей его прозы «Юность» вы­ брала самое неудачное произведение, эта­ кую развесистую клюкву с натуралистиче­ ской клубничкой. Поверив в ее героев, можно подумать, что и сегодня в сибир­ ских селах жители, как в крепостях, живут, друг против друга с ружьями выходят, уби­ вают из-за хорошей ягодной полянки. Не­ даром сибирским прозаикам не понрави­ лась повесть своего собрата, не случайно именно из Сибири пришла на эту повесть реплика А. Черноусова, опубликованная в «Литературной России». Потому что, изо­ бражая Сибирь как «край дикарей», В. А ф о ­ нин явно рассчитывал на рафинированного столичного жителя, которому страсть как хочется порой «диковинки», «людоединки» какой-нибудь попробовать. Подобный же искус — удивить экзотикой— нахожу я и в повести Бориса Агеева «Текущая вода». В повести тоже живописуется «дикий край», где царствует закон кулака и вин­ товки. Герои Б. Агеева носят транзистора ные приемники, неплохо разбираются в поп-музыке, учатся в столичных институтах. Но... послушаем их самих: «Да, у тебя пуш­ ка...— сказал Жора.— И ты пришел кого-то убивать, Валя». Это положительный герой идет восстанавливать справедливость с по­ м о щ ь ю мелкокалиберной винтовки. Затем «в дело» вступает другой, тоже в общем-то неплохой, но заблуждающийся парень — Маркел: «Я увидел, как Маркел отделился от стены и поднял свою винтовку... Темндя рука скользнула по ложу, сняла предохра­ нитель. Ствол поднялся на уровень лица, и я различил дырочку на торце и медный по­ лированный болтик вместо мушки... Ж е л ­ тые, дикие глаза смотрели поверх ствола на меня». Думаю, все дело здесь в авторском стремлении непременно поразить читателя наиострейшей ситуацией, подчас весьма далекой от жизни. В список подобных, явно рассчитанных на невзыскательного читателя произведений можно включить и повесть Анатолия Тоболяка «История одной люб­ ви», и повесть «Фальшивая нота» Татьяны Дубровской... Не лучше обстоят дела с молодой совет­ ской прозой и в другом популярном жур­ нале— «Молодая гвардия». Вся талантли­ вая проза этого журнала за последние годы была написана прозаиками, давно пе­ решагнувшими пятидесятилетний рубеж. Разве что роман Святослава Рыбаса «Ва­ рианты Морозова» — о поисках «твердого берега серьезной жизни»; роман, своеоб­ разный по фор м е и содержанию, в кото­ ром решаются сложные вопросы человече­ ского бытия, одиноко стоит в активе мо ­ лодой прозы семидесятых годов этого журнала. Вот почему многие прозаики, так и не представленные широкому читателю, все десятилетие проходили в «молодых», хотя и достигли к сегодняшнему д н ю сорока­ летнего рубежа. Но есть ли вообще необходимость в но­ вом поколении прозаиков? Да и есть ли оно на самом деле, это поколение? Думаю, что на нынешнем этапе развития литературы очень даже необходимо такое поколение — с новым огнем, с новым сло­ вом о новом времени, поколение, которо­ му предстоит, может быть, стать отчасти пророком, говорящим не о случайностях жизни, а о вечных ее законах. Это слово освободило бы литературу от излишней «жизненности»; от склонности приспособ­ ляться ко вкусам читателя. Сегодня необходимы роман-поэма, ро­ ман-призыв. Вспоенная и вскормленная прошедшими десятилетиями, наша лучшая, зрелая проза плоть от плоти тех лет, она и останется в том времени. Сформировавшись в семидесятые годы, нынешние «сорокалетние» не пошли по привычному руслу своих старших коллег, не приписывают себя ни к цеху деревен­ скому, ни к цеху городскому, не влазят ни в обойму исповедальной литературы, ни интеллектуальной. Инерция привычных наших представле­ ний о литературе заставляет нас сейчас ждать новых Беловых, Распутиных, Бонда­ ревых... Участники дискуссии идут дальше: дожидаются прихода писателей, похожих на старых и верных наших классиков... А их не будет. Ни Достоевских, ни Чеховых, ни даже новых Распутиных. Потому что, как бы ни был велик тот ли иной писатель,— он все же закономерно выдвигается эпохой. И все ценное, что будет в прозе нового десятилетия,— обновленный ли это будет тип, о чем пишет В. Шапошников, или кон­ фликт,— главное, что это будет то самое