Сибирские огни, 1980, № 7

150 ПАВЕЛ КОИШ В МУЗЕЕ ЛЕНИНА «•Большевистского младенца надлежит задушить в колыбели >. У. Ч е р ч и л л ь > перед началом интервенции в 1918 году ...И Ленина убить. Свинец, что вырвался из револьвера Каплан, прошел сквозь полымя России, сквозь совесть класса, сквозь ряды стальной когорты и вонзился в шею вождю... Дыхание перехватило у Революции. Как будто в слух вся обратилась, горестно ловя малейший шорох Ильичева сердца — своей надежды. Не смыкает глаз. Нет, »та пуля, тусклая, что плесень, лишь мнимо присмирела под стеклом. Она пронзает воздух и завесу покоя нашего, свистит в огне Вьетнама, в сумерках Анголы, в солнце индейском над Боливией, в стальном, Египет придавившем, небе, в крови Суматры, в облаке надежд и пепла,— пуля, пущенная в даль Истории... Товарищ Ленин выжил и просит не тревожиться о нем. Глаза прищурены в улыбке. Череп с планетой схож... Бескрайние поля струятся золотом пшеницы. Гейзер металлом брызжет, вырвавшись из недр мечты и воли. Смерть бежит в испуге от Сталинграда. В партию вступил Гагарин Юрий, прост, как взлет пернатых на зорьке... Не успела в третий раз Каплан курок нажать. И эта пуля, невыстреленная, еще грозит. И не остановились пули те, что не останавливаются спокон веков ни перед чем. Зрачки — мишени, и матери, что, рухнув на колени, взывают к милосердию,— мишень!.. Но Ленин возвращается, чтоб завтра на флагман революции взойти, курс проложить, не дрогнуть перед бурей, на рифы голода не наскочить, сквозь мрак пробиться, сквозь блокаду белых продвинуться вперед хотя б на пядь. Нет, »та пуля, тусклая, что плесень, отнюдь не присмирела под стеклом,— все метит подло в Ленина, живого, и рассекает воздух и покров иллюзий наших, и свистит бездушно... Но Ленин дышит, греет самовар на дне глубокой ночи, пишет строки грядущего... И веет из степей целительным и ласковым рассветом.