Сибирские огни, 1980, № 7

ВЛАДИМИР ДВОЕГЛАЗОВ 142 — Нет, все,—сказал Лидер, косясь на окно, задернутое лишь про­ зрачной синтетической тюлью.—Алее махен... А помнишь, ты мне суха­ ри свои отдала, когда я из детдома уходил? — Что?.. Сухари?.. Какие сухари?.. Нет, не помню. Ничего я не помню, Васенька... ни как ехали... ничего. Да и вспоминать не хочется. — А я помню,—сказал Лидер. — Ты мужчина,—сказала она.—Сильный человек. Лидер промолчал. — Кира... а ты была в Ленинграде... ну... после того?.. Она поежилась, затем встала, взяла шаль со спинки стула, закутала плечи и, наконец, ответила: — Была. В прошлом году. Первый раз... после того. Все как-то не могла поехать... боялась... А в прошлом году поехала. Лидер осторожно спросил: — Ну и как он?.. — Хороший. Как до войны. Даже лучше, наверное... не знаю... Я ведь там несколько часов всего пробыла. Я пешком пошла от вокза­ ла... и дом сразу нашла... мы на 2-й Красногвардейской жили... Он раз­ рушен был, но теперь восстановили. И там еще сквер был напротив... И деревья такие большие... А тогда были маленькие... Я зашла... по лестнице поднялась... уже звонить хотела... та же самая тринадцатая квартира... наша. А потом подумала: что я скажу, когда войду? Вдруг подумают, что с целью какой-то, квартиру хочу отсудить... И вообще. И не стала звонить. Прибежала обратно на вокзал и через час уеха­ ла.—Она прикрыла глаза уголком шали. — А я,—сказал Лидер,—совсем не был. Так ни разуй не добрался. Она вытерла слезы и сказала: — Да что же ты? Съешь еще что-нибудь. Ой, хлеба-то нет, а я сижу...—Она, торопясь, вышла из комнаты и принесла половину бухан­ ки хлеба, нарезала и сложила в хлебницу.—Ешь, Васенька. Лидер усмехнулся: — Сколько хлеба!.. Глаза бы ели, да рот не берет. Вот, знаешь,- когда по сто двадцать пять грамм давали... Да и потом, когда уже при­ бавили... Накрошишь его в тарелку, кипятком зальешь и хлебаешь... И вот я тогда думал: неужели время такое будет, что я полную тарелку хлеба накрошу и буду есть... И вот интересно: не думал, чтобы там бе­ лый хлеб или булку... хотелось просто черного, обыкновенного черного хлеба, хотя бы и того, блокадного, с чем там его мешали... — Вася! —сказала она вдруг.—Как ты живешь, Вася? Лидер оглядел комнату: диван-кровать, платяной шкаф, полка с книжками, коврик на стене, трюмо, школьные тетрадки на тумбочке... потом ответил: — Я-то? Да нормально, Кирка. Все нормально. Она покачала головой: — Вася! • — Что? —равнодушно произнес Лидер.—Что, Кира? — Вася, а ты...—Неожиданный звонок телефона, стоявшего на сто­ лике трюмо, прервал ее.—Господи, кто это среди ночи? Ошиблись, на­ верное...—Она сняла трубку,—Да... Что?.. Да, это я. Да... Что?.. Как вы сказали?.. Лидер?.. Лидер вскочил со стула. — Что?..—продолжала она в трубку.—Простите, а кто это спраши­ вает?.. Как?.. Собко?.. В следующее мгновение Лидер подскочил к ней и вырвал трубку. Еще мгновение он лихорадочно соображал: что сделать —бросить на рычаг или... или вообще оборвать к чертовой матери шнур теле­ фона...