Сибирские огни, 1980, № 6

92 Общий ежегодный выход шкурок лисицы составляет, примерно, 270 тысяч рублей. Следовательно, воры похитили более десятой части всей клеточной пушнины. Удельный же вес звероводства составляет треть выхода всей товарной продукции хозяйства. Вывод напрашивался сам: госпромхозу нанесен значительный ущерб. Но даже и в абсолютном исчислении, как понимала Чистова, кражу следовало квалифицировать как хищение в особо крупных раз­ мерах. За совершение этого преступления статья 93-прим УК РСФСР предусматривает наказание в виде лишения свободы сроком до' 15 лет, а при отягчающих обстоятельствах может быть назначена высшая мера... — Мы не нефтяники, не газовики и не лесорубы,— сказал дирек­ тор.— Для нас двадцать восемь тысяч — это деньги. Мы сейчас много строим, два жилых дома заложили. В следующем году собираемся от­ крывать новую ферму. Поверьте, считаем каждую копейку. Это ведь только так кажется: сдали пушнину — получили триста тысяч... А в этом году себестоимость одной шкурки составила 154 рубля 31 копей­ ку... Да, не удивляйтесь, Лариса Васильевна, именно такие деньги нуж­ но затратить, чтобы получить одну шкурку. Заметьте: если бы Омский холодильник не платил надбавку, мы в этом году остались бы в накла­ де. И это несмотря на очень высокую закупочную цену! Директор помолчал. — И все же,— сказал он,— я должен со всей ответственностью за­ явить, что... отнюдь не материальный ущерб составляет главное зло этой преступной акции. — Вы имеете в виду моральную сторону преступления? — О нет! При чем тут мораль? Каждый знает, что воровать нехо­ рошо, а если вы придаете этому еще какую-то сложность, то мне это безразлично. Я имею в виду нечто гораздо более определенное, а имен­ но: национальную политику нашего государства среди малых народов Севера. Заметьте: подавляющее большинство наших звероводов, охот­ ников, рабочих госпромхоза — люди местных коренных национальнос­ тей. Вдумайтесь: ханты и манси занимаются клеточным звероводством! Каждый день с утра уходят на работу! А вы знаете, как звучит по-хан­ тыйски слово «работать»? Р о пи т ты! Вслушайтесь: это же русское слово!, «Я пошел на работу» — ранее эта фраза прозвучала бы для ханты чистой бессмыслицей. Он мог рыбачить, добывать белку, выдалбливать лодку, все что угодно... так сказать, вся жизнь в тяжелейшем труде, но без работы. И вот то, что сегодня ханты может сказать: «Я пошел на работу»,— является важнейшим, если не самым важным завоеванием Советской власти на Севере. У нас есть и охотники, и рыбаки в госпром- хозе. Мы их всячески поддерживаем. Омский холодильник, кстати, за дикую пушнину платит пятидесятипроцентную надбавку, а не тридца­ типятипроцентную, как за клеточную. Но вы знаете, Лариса Васильев­ на. несмотря на современные орудия труда, технику, на все эти «Спидо лы» и прочие удобства, охота — тяжкий труд. А главное — целиком за­ висит от милостей природы. Не было кедрового ореха в прошлом году — неурожай — в этом году нет белки. А вот клеточное звероводство ни от какой природы не зависит. Только от нас! Это единственная перспектив­ ная отрасль в нашем промысловом хозяйстве, если заглянуть даже в обозримое будущее. И вот именно эта отрасль, которую мы собираемся всемерно развивать, пострадала от кражи. С этим мириться нельзя. Закончив монолог, директор неловко извлек из кармана пиджака носовой платок и, перехватив его в правую руку, утер со лба пот. Лишь теперь Чистова заметила, что левая кисть его руки не разгибается, имея, как говорят невропатологи, вид «когтистой лапы». — Простите... это у вае с войны?..