Сибирские огни, 1980, № 6

ТАРБАГАН 7 чем хочешь, а я на тебя погляжу, за себя и за маму... Как ей хотелось перед смертью тебя повидать! Ц Зоя подавленно заплакала. Гриша лишь воинственно вскинул голову, когда в дверях кухни вы­ рисовался Шуня. — Встретил гостя? — Пошел он...— отмахнулся Шуня, выставляя бутылку на стол.— Зачем он ехал, если родную деревню в упор не видит... Давай лучше, Григорий Осипович, на мировую выпьем! Чихал я на подполковника. Он седня здесь, завтра нету, а нам по-соседски жить! — Думал бы по-соседски жить, не распевал бы частушки. — Был грех, Гриша, да сплыл. Давай рюмки... и не задирайся, а то опять поругаемся. Гриша собрал на стол. Шуня по-снайперски точно разлил. Цепко оглядев друг друга, чокнулись и разом выпили. Шуня с удовольствием навалился на галушки. Пожевав перышко лука, Гриша спросил: — Ты бы хоть сказал, кто тебе песню сочинил. — Мало ли кто? Может, я сам,— налил по второй Шуня. — У тебя кумеки не хватит. Капитан, поди? Ты три дня около него ошивался. Он тебе и заявление писал! — Капитан не капитан, не впутывай парнягу. Мишчик, не то, что мой шуряк, не чванится перед людьми. — Ты мне зубы не заговаривай, не проведешь! Над вашим заявле­ нием вся контора кишки порвала. Судиться вздумали из-за десяти шта­ кетин. Я тебе их давно приготовил. Забрал бы, прибил и языком не пос- толякал. — Опоздал ты... Ну, да бутылку впридачу поставить никогда не поздно. Первый-то ты меня обозвал, а не я.' Какая я тебе бочка? — Такая ж, как и я тебе горбушка! — Я пью, да поперек дороги никому не встаю, ты не пьешь, а все равно к каждому репьем цепляешься. — Нет,— отвалился Гриша на спинку стула,— мировую пить рано. Забирай свою бутылку, штакетины, придешь, когда поумнеешь. — Что я такого сказал? Ты мне объясни! Что? Обозвал разве? — Пока пить не перестанешь каждый день, не поймешь, объясняй, не объясняй... — А ты все-таки скажи, Григорий, что ты ко мне имеешь? — У тебя вон жена скоро в доску высохнет из-за твоей пьянки, а ты все не знаешь, что к тебе люди имеют? Мужичага в сорок пять лет кну­ том скотиной управляет, а дома права шоферские плесневеют. Дока­ тился... — Ладно, пусть так, но какое тебе до этого дело? — Обыкновенное. Людское. — Нет! Не понимаю я тебя, Гриша,—-покачал головой Шуня. — Протрезвишься когда-нибудь, поймешь... Допивай свою водку и айда спать. Нечего попусту слова изводить. — Спасибо и за то, что на мировую выпил, Григорий Осипович! — Шуня был удовлетворен визитом. — Ошибаешься, Виктор Петрович. Я с тобой по-соседски. На миро­ вую с такими ухарями, как ты, яиззя! Вам дай потачку, вы какую хошь жизнь обрыгаете! Низзя много плодить дураков, дюже это людям на­ кладно! Если б это было не так, ты &ко мне не приперся. Не об чем тебе с шуряком говорить? Да и говорить-то с тобой он не хочет. Он только слушал бы, да и то у него между ушей сквознячок: в одно ухо влетает, в другое вылетает.