Сибирские огни, 1980, № 6

61 — Богатырь! И служил на заставе богатырской! Вот видишь!.. А помнишь, ты хотел в какие-то там автомобильные войска? — Он хлоп­ нул Редозубова по сержантскому погону и, довольный собой, захохотал, давая понять, насколько несерьезным было желание Редозубова.— Скажи спасибо, что я тебя сразу разглядел!.. Да, так было всегда: добросовестность, с Которою он приступал к любой порученной работе, всюду понимали так, будто это конкретное дело и есть его истинное призвание. Но то была армия. Каждый муж­ чина в нашей стране — солдат, и на каком бы посту ни застала его ар­ мейская служба, всюду он обязан приложить максимум стараний и способностей и выполнить свой долг. Так рассуждал Редозубов-стар- ший, закончивший войну в звании капитана и в должности командира автобата. И Редозубов-младший, ушедший в армию через два года пос­ ле смерти отца, свой долг выполнил. Но милиция!.. Почему милиция?.. Почему он здесь не нашел в себе силы отказаться? К милицейской службе он не чувствовал ни тяги, ни призвания. И добро бы еще в ГАИ, куда первоначально направил его райком комсомола: как автомобилист, в ГАИ он чувствовал бы себя более или менее уверенно... Но уголовный розыск?! Он мысленно окинул взглядом свои полтора месяца службы в ми­ лиции и пришел в отчаяние. Что же он сделал за этот немалый срок? Раскрыл кражу пятирублевого поролонового коврика и электрической бритвы, за которыми бегал три дня по всему поселку? Еще два-три та­ ких же «дела»? И это за полтора месяца! Водитель лесовозного автомо­ биля вывозит за этот срок пять тысяч кубометров леса!.. «Да, я без­ вольный человек,— с горечью думал Редозубов, подпрыгивая на жест­ кой лавке для конвоя.— Разве нельзя было отказаться? Ведь каждый понял бы, что в гараже от меня куда больше толку...» Автозак затормозил между тем у старого, с оборванными налични­ ками, восьмиквартирного дома по Краснопартизанскому переулку. Это был один из первых домов-ветеранов, выстроенных в поселке, когда еще только образовывался леспромхоз. Редозубов дождался, пока Шабалин вылез из кабины и выпустил его на свободу. Яркое солнце ослепило после пребывания в полутьме. Двор являл собой крайнюю степень бес­ хозяйственности и беспорядка и, что самое огорчительное, равнодушия населявших его обитателей, с которыми не могли пока сладить ни участ­ ковый, ни санэпидстанция, ни даже поселковый Совет. Обойдя полуразрушенную поленницу почерневших осиновых дров и кучу мусора напротив крыльца, Шабалин и Редозубов вошли в тем­ ный коридор и постучались в одну из квартир. Ответа не последовало. Шабалин постучался еще раз, открыл дверь. Более отвратительной и жуткой картины Редозубову видеть не до­ водилось. Не верилось, что все это может происходить в наше время. На стоявшей у противоположной от входа стены двуспальной кро­ вати, застланной грязным матрацем и свалявшимися, еще более гряз­ ными простынями, спала, раскинув полные руки, женщина в засален­ ной, залитой красным вином шелковой комбинации. Рядом с ней храпел небритый парень лет -двадцати пяти, с опухшей от пьянки физиономией, едва прикрытый до пояса ватным одеялом. Еще один, такого же, при­ близительно, возраста, спал на полу, в полуметре от кровати, подстелив полушубок. А в углу, за столом, заставленным множеством бутылок из-под вод­ ки и крепленого вина, заваленным объедками, сидел худой тщедушный парнишка лет двенадцати, зажав в кулачках кусок хлеба и хвост суше­ ной рыбы. Он без удивления смотрел на вошедших — подобные визиты ему были, видно, не в диковинку. Это и был известный в поселке вор по кличке Хайма.