Сибирские огни, 1980, № 6

60 — Мелочь,— повторил в трубку Шабалин.— Пятьсот пятьдесят... Да, конечно, рублей — не тысяч... Для детской комнаты это не кража, я понимаю. Не стоит внимания, Валентина Александровна. Ну, извини те, что побеспокоил! — Он положил трубку и, довольный произведен­ ным эффектом (после сообщения о размере кражи на той стороне связи воцарилось подавленное молчание), сказал:— Вот так всегда! Детки квартиры чистят, а детская комната — болеет! Быстро уложив в сейф дела, прошнурованную черновую тетрадь тоненькую папку по «Телефункену», он встал из-за стола, взглянул на часы — время шло к обеду — и, махнув рукой, словно говоря этим, что ничего не поделаешь, придется и сегодня без обеда, произнес: — Поехали! Они направились в дежурную часть. Желтого «газика» на месте не оказалсь: его забрал уехавший по вызову на семейный скандал опе ративный дежурный. Помощник дежурного предложил Шабалину об­ шарпанный, с помятым кузовом, грязно-голубой автозак. Редозубов от крыл боковую дверцу кузова, забрался в темное прокуренное нутро и, подстелив купленный утром и не разрезанный еще «Футбол-хоккей», устроился на лавке для конвоя. Шабалин захлопнул за ним дверцу сел в кабину. Сидя в гулко громыхающем железными решетками закрытом кузо ве, Редозубов пытался взять себя в руки и ни о чем не думать, но вмес то этого чувствовал, что глубокие сомнения и горькая тоска захватыва ют его все сильнее. Он спрашивал себя и не находил ответа, не мог понять: как оказал ся он в этом пыльном грохочущем нутре добитого автозака, мчащегося по ухабам неизвестно куда, а главное — непонятно зачем? Неужели том и состояло его, Редозубова, жизненное предназначение, чтобы вот так, сорвавшись с места, даже не пообедав, ехать за каким-то «Теле- функеном», чтобы успокоить какого-то Игоря, вернувшегося из Артека и не нашедшего одной из своих игрушек? Для чего же он закончил автомобильный техникум, потратил столько бессонных ночей, изучая уравнения критической устойчивости, вычерчивая графики динамиче ских систем и нагрузочных режимов, вникая в структурные формулы крекинг-бензинов и дистиллятных масел? Для чего провел столько на пряженных часов и дней у стендов технической диагностики и в смот ровых канавах? Неужели все это нужно было только для того, чтобы теперь, забыв про все, мчаться сломя голову за каким-то Хаймой? Редозубов вдруг понял, что всегда, во все важные, переломные моменты своей жизни он, оказывается, шел на поводу у каких-то посто ронних людей, руководствовавшихся исключительно личными или, вер нее, ведомственными соображениями, нимало не интересовавшихся мнением самого Редозубова и, уж конечно, менее всего заботившихся его судьбе. За примерами далеко ходить не приходилось. Так, мечтая попасть в автомобильные войска и имея, казалось бы, для осуществления своей мечты все основания, он без возражений принял предложение капцтана- пограничника только потому, что тот заявил, будто такие парни, как Редозубов, позарез нужны на границе. И когда на другой день у Редо зубова спросили, где он хотел бы служить, капитан-пограничник, не дав сказать и слова, заявил, что вопрос, по его мнению, следует считать решенным: парень желает служить на границе, и он, капитан, может эго только приветствовать. Самое же обидное заключалось в том, что, встретив Редозубова незадолго перед демобилизацией, капитан-погра ничник (вернее, он стал к тому времени уже майором), кивая на'знаки воинской доблести и на две медали, украшавшие грудь Редозубова, воскликнул: