Сибирские огни, 1980, № 6

ТАРБАГАН Широко распахнулась дверь. Вошла Мотя. Из-за ее спины озорно улыбалась Нина. — Хай ему черт,— певучим речитативом заговорила Мотя,— ни­ как не угодишь вашему кобелю. Сейчас целую чашку костей ему при­ несла, а он все равно готов разорвать меня... Высказав обиду, Мотя огляделась и разулыбалась. — Так у вас, тетко, уже есть гости? Здравствуй, Гриша. Как ты на­ думал бабку попроведать? — Бабка тут ни при чем! Подметил я, что ты тут вечеруешь, на свиданку пришел. Сколько можно жить в разлуке-печали? Хохотнув несмело раз, другой, Могя залилась, будто запруду убрала с дороги у разудало-звонкого ручья. — Рассказывай, как живешь. Гостей рубцовских проводила? — Уехали... хай им черт, таким гостям. Три дня безвылазно дома просидели, налаялись вдоволь и умотали. Не дает Клавдя мужику вод­ ку пить и мне сказала, чтоб я его не угощала. А как я не буду его уго­ щать, если он мне и дров нарубил, и пригон рубероидом летом оббил, и картошку осенью выкопал? Так я ему в кладовке три бутылки само­ гонки за три дня выпоила. Вот он у меня целый день и веселый: и воды наносит, и печь растопит, и скотину напоит-накормит. Клавдя ленивая. Клавдю не допросишься. — Щучил бы он Клавдю, как она его, и Клавдя бы пошевелива­ лась. — Нет, Гриша, этого она жалеет. Когда'только напьется, домой поздно придет, тогда по щекам нахлещет. Вот до него был у нее му­ жик— Сашка, того она действительно била. — Врать ты здорова, Мотя! — возразил Гриша.— Клавдя — пигали­ ца, а Сашка — бугай, не кособочась в дверь не влазил... Мотя обиделась. — Чо мне врать? Я своими глазами видела,, как она его кочереж­ кой звезданула. Гугля с кулак потом на лбу соскочила. — И что хорошего? Она садистка, твоя Клавдя! — Ага... Садистка! Нужда заставила. Она его страшно боялась. Каждый раз, как придет пьяный, она к соседям убегала... Мотя раскраснелась; возбужденно тараща глаза на Гришу* она без всякой утайки рассказывала, как жили, как дрались Клавдя с Саш­ кой. Гриша потупился. Ему как-то стыдно было смотреть Моте в глаза и слушать про всякие мерзости. Баба Катя, несмотря на такой разговор, теребить и чесать шерсть не перестала. — Почему ж она за него держалась? — чтобы.прервать Мотю, про­ кричал Гриша. — Дом свой жалко было... Дом не бросишь, а его попробовала не пускать,,так он плечом дверь вместе с косяками выбил. — Ну и что с того? Что на него — Советской власти нет? — Ага,—укоряя за недогадливость Гришу, закивала Мотя,—Пойдет она тебе в милицию! Ты думаешь, она только моими яичками и семеч­ ками торгует? Черта с два! Она и помадой, и крашеньями всякими, и кофтами, и другим тряпьем спекулирует. Где-то ж она это добро бе­ рет?.. На базаре, на вокзале, даже в поездах ездит, в вагонах торгует, на все идет, лишь бы не работать. Она не такая дура, как мы с тобой. Вот и боится милиции больше, чем мужика... А ну как за ниточку по­ тянут... — Куда ж Клавдя девала тогда своего Сашку? — Он сам девался. В тюрьму сел. Куда ж еще такие шарлатаны деваются? Клавде пообещал: выйдешь замуж без меня, берегись... Вмес­ те, видно, темные делишки проворачивали.