Сибирские огни, 1980, № 6

РОДИНА И ДОЛГ 177 жизненные, национально-духовные, граж­ данские принципы, верность которым под­ тверж дается всем творчеством писателя... Книги, как и судьбы человеческие, скла­ дываются по-разному. Первое стихотворение Л. Решетникова было напечатано в 1937 году в областной молодежной газете, первый цикл стихов «Дневник войны» появился в журнале «Зна­ мя» в феврале 1942 г., а первая книга «По­ ходные костры» опубликована лишь в 1958 го ду. Как видим, дорога в литературу у поэта — не из коротких. Но это была вер­ ная и перспективная дорога. Доказательст-. во тому — быстро растущее читательское признание и неубывающая творческая ак­ тивность писателя в последующие годы и по сей день: вслед за «Походными костра­ ми» одна за другой выходят двадцать пять его книг (в том числе две книги очерков и рассказов)! Если добавить к этому литера­ турно-критические статьи о поэтах и поэзии (Пушкин, Твардовский, Вас. Ф едоров и др.), то вклад поэта в литературу окажется весьма внушительным... Чем ярче, насыщенней, богаче биография поэта как человека и гражданина, тем убе­ дительней, крепче, зрелей, интересней его поэзия (разум еется, при условии непре­ менной природной одаренности). Стихи Л. Решетникова относятся как раз к таким произведениям, биографическая подоснова которых дает знать о себе незамедлитель­ но. Об этом говорит сам поэт: И теперь никому потрафить я Рифмой-выскочкой не спешу. А тешу свою биографию. Как основу стихов тешу. («Одному критику») Видимо, не случайно, что первая книга Л. Решетникова появилась, когда ему шел уже тридцать восьмой. Как единый и це­ лостный организм, как выражение и отра­ жение личности автора и ступень самопо­ знания и познания мира, книга эта явилась не всплеском рано созревшего таланта, а была выношена и подготовлена всей нелег­ кой предшествующей жизнью, подтвер­ ждена всей биографией писателя... Для поэта Леонида Решетникова и его сверстников, родившихся в начале 20-х го­ дов, особо памятной вехой, событием, укрепившим и прояснившим в сознании смутное прежде ощущение предгрозья, неотвратимости грядущих мировых ката­ клизмов, был год 1936-й, война в Испании, «расстрелянный Мадрид»... В стихотворении «Накануне» поэт рас­ сказал о своих ровесниках, четырнадцати­ пятнадцатилетних мальчишках, которым в то время «душу жгли» «не сказки об ин­ дейских войнах», но суровая, неприкрашен­ ная правда документальной киноленты, по­ казывающей, «как языки огня лизали раз­ битый бомбой школьный класс, как рядом дети и старухи брели, понурые, в пыли...» И мы, блестя глазами сухо, Смириться с этим не могли. Бежали из дому, Висели На буферах, Летя сквозь ночь... Мы так, Испания, хотели В твой трудный час тебе помочь! События в Испании сделали социально конкретной и целенаправленной стихийную юношескую жажду действий и справедли­ вости, питавшуюся доседе во многом еще расплывчатыми, наивно-романтическими представлениями о жизни и борьбе. Закончив- педучилище, но так и не пора­ ботав учителем, лишь попробовав свои си­ лы на журналистском поприще, в районной газете, Л. Решетников в 1939 году уходит в армию. Перед этим он пишет одно из пер­ вых своих стихотворений, которое потом сочтет возможным включить и в последу­ ющие сборники: Когда уйду, заплачет у порога Седая мать, ступив на край крыльца. А я слезу сотру с ее лица, Не обернувщись, выйду на дорогу. Идейный нерв стихотворения «Когда уйду» — в осознании лирическим героем неминуемости, неотвратимости своего рас­ ставания с родным домом, с семьей, с д ет­ ством,— жертва, которой требует время и к которой призывает Родина. Заключитель­ ная строфа с категоричностью фатальной предопределенности ставит в этом отно­ шении последнюю точку: О, старенькая, ласковая мать! Тоска твоя вовек неостудима. Но жить вдали мне от родного дыма, Тебе ж меня — всю жизнь обратно ждать. Эти слова оказались пророческими... И вот — война, «тот ранний день», что «стал нашей памятью печальной, стал нашей раной ножевой», «всю нашу жизнь, с душой и телом, на «до» и «после» разделив». Вме­ сте со своими героями молодой поэт чест­ но и мужественно прошел Великую О тече­ ственную от начала и до конца. Много лет спустя после войны Л. Решет­ ников в предисловии к книге Георгия Суворова «Звезда, сгоревшая в ночи» (1970) так скажет о поэте-сибиряке, погиб­ шем на ф ронте: «Я не был знаком с ним. Но я з н а ю его (разрядка автора.— В. К.). Ибо он— из того поколения двадцатилетних, которое в сорок первом лицом к лицу встретило первое свое настоящее испыта­ ние на прочность и с честью вышло из него. Один из тех, чья сущность и судьба, без остатка отданные родной земле, составили зримую черту, не затерявш ую ся среди множества других штрихов, наметивших прекрасный и трагический облик поколе­ ния. А я принадлежу к этому поколению. И все, что относится к нему, относится и ко мне». Нет нужды перечислять поэтов фронто­ вого поколения,— имена их хорошо извест­ ны. Важнее подчеркнуть характерную осо­ бенность их поэзии, отмеченную Л. Решет­ никовым, в частности, и в стихах Георгия Суворова. Это — «удивительная цельность мировосприятия поэта, цельность его собст­ венного внутреннего облика, слитность по­ этических строк — при всей их литератур­ ной неравноценности и незавершенности — с обликом человека и воина». 12 Сибирские огни № 6