Сибирские огни, 1980, № 6

151 сохранил свое первое звание, став музы­ кантом, Недаром он с убежденностью зод­ чего говорит: — Задача композитора — выяснить, ка­ кое развитие заложено в природе мате­ риала, и затем — строить музыку, подчиня. ясь этой железной необходимости. Мало сочинить хорошую тему. Надо постичц ее органику. Надо суметь безупречно выстро­ ить вещь. Вот эта железная логика и выстроен- ность всех частей целого была и остается в его музы ке качеством, удивляющим даже матерых профессионалов. В этом чувстве конструктивного синтеза сказывается,— конечно, не впрямую ,— его «производст­ венный» опыт. — Проклятие наше в том,— пожаловался он однажды ученикам,— что с каждой но­ вой вещью надо доказывать самому себе, что ты — композитор. И никуда не де­ нешься от этого. Сколько бы ни написал музыки — надо снова и снова идти на эту адову муку. Иначе — смерть, иначе ты не художник. Вот именно отсюда, а не просто от ре­ месленной натасканности, является настоя­ щий профессионализм. Кстати сказать, Му­ ров почти с ненавистью воспринимает диле­ тантские замашки. Автору этих строк приш­ лось однажды наблюдать, как один весьма самоуверенный молодой человек пришел к Мурову показывать свои любительские фортепианные опусы. Это был хороший пианист, и многое в его музыке по-форте- пианному неплохо звучало. Но то были фрагменты, кое-как склеенные и нанизан­ ные в произвольном порядке. — Хотелось бы знать, как вы представ­ ляете себе музыкальное творчество,— сказал Аскольд Федорович, когда студент кончил играть. — Ну, это как бы... совокупность об­ разов. — Образов?! Тогда вы обратились не по адресу. Я ничего не понимаю в «образах». В этом разбираются музыковеды. Я только знаю, что музыка — это не корзина с ого­ родными плодами, где помидоры лежат совокупно с редькой. Что за «совокуп­ ность»? Какая «совокупность»? Ведь эти ваши «образы» — всего-навсего галерея мертвецов, потому что вы неспособны дать им дыхание! Они рассованы у вас по раз­ ным углам , но не живут! Напомаженные скелеты... Молодой человек молча собрал свои листочки и ушел, обиженный. Он, скорей всего, бросил писать. То есть сделал имен­ но то, что обычно делает дилетант — чело­ век, ищущий в некоем деле прежде всего удовольствия и бросающий дело, едва только оно грозит превратиться в изнури­ тельный труд души. Бесполезно дискутировать — хорошо или плохо то, что в творчестве Мурова так не­ преложна власть Логоса и даже сама не­ ожиданность — обдуманна и закономерна. Такое искусство всегда существовало и бу­ дет существовать. Есть какая-то тайна в том, что человек вечно стремится к возве­ дению всевозможных сооружений, будь то гипотезы, картины, симфонии, дома, маши­ ны, концепции, системы. Эта тайна связана с сокровенными глубинами творческой во­ ли. Уместно привести одно очень точное наблюдение, высказанное дирижером Ю . Николаевским в отзыве о ранних рабо­ тах А . Ф . Мурова: «Уже первые симфониче­ ские произведения тогда еще молодого композитора привлекли меня... какой-то особой жизненной силой, сокрытой в му­ зыке». ( Здесь схвачена самая суть. Два эпиграфа, выбранные композитором для Первой и Четвертой симфоний, не меньше, чем о его музы ке, говорят о его характере: «Человека можно уничтожить, но побе­ дить нельзя». (Э. Х е м и н г у э й ) «Нельзя, чтоб страх повелевал ум у, иначе мы отходим от свершений». ( Д а н т е ) Страх никогда не «повелевал уму» этого человека. Вспоминается, как однажды, вскоре после написания «Тобольской сим­ фонии», состоялся первый показ этой му­ зыки автором — для небольшого круга музыкантов. Впечатление было единодуш­ ным: прозвучало большой художествен­ ной силы произведение. Однако новизна его для сибирской музыки внушала опасе­ ния за его судьбу. — Я думаю , что этой вещи лучше пока полежать в столе,— сказал А. Ф . Муров,— слишком больших исполнительских сил она требует, да и тексты могут быть истолкова­ ны так, что симфонии не поздоровится... Присутствующие ничего не возразили ему, зная, что он прав, но всем было не­ весело от мысли, что такая музыка обрече­ на лежать в столе, пусть даже под очень добротным сукном. Разве для того пишут­ ся талантливые вещи? Однако до конца, кажется, никто не по­ верил такой сверхосторожной позиции А. Ф . Мурова. Слишком это было на него не похоже. Он сам и его музыка взывают к жизни и действию, но никак не к пассив­ ному ожиданию «благоприятных обстоя­ тельств». И потом, разве мало энтузиастов среди исполнителей, которые всегда охот­ но играют его музыку? Так оказалось и на этот раз: энтузиасты нашлись. Симфония прозвучала. Она, дей­ ствительно, выдержала столько нападок, сколько не выпадало на долю ни одного другого его произведения (здесь он ока­ зался пророчески прав). Но везде, где от него ожидали сдачи позиций и непремен­ ного (пусть лицемерного!) признания в идейных грехах, он говорил твердо и от­ крыто: — Если бы мне пришлось сочинять Симфонию еще раз, я написал бы ее точно так же. А незадолго перед этим он работал во Вьетнаме. Он отправился туда, когда эта страна была еще в состоянии войны и на ее