Сибирские огни, 1980, № 6

127 ная шофера, акт пожарников, акт отдела внутреннего контроля, пред­ писание главного инженера завода, справка больницы о состоянии Гро­ шева. А инженер достал уже чистый листок, вынул ручку и сказал, что следует и с Грошева взять объяснение. Грошев помрачнел и стал рас­ сказывать, как было дело. Инженер записал, дал прочесть ему и спро­ сил, не сумеет ли он подписать. Двумя пальцами левой руки Грошев нацарапал подпись. Сложив бумажки и застегнув папку, инженер встал, за ним встал предцехкома, и они сказали: «Выздоравливайте, поправляйтесь, желаем всего доброго». Ребята тоже поднялись и стали прощаться, говоря, что придут еще обязательно. Лешка ^протянул ему руку, но спохватился и отдернул. Маслов все же пожал — за пред­ плечье. Грошев проводил их до выхода из отделения. Вернувшись в коридор, он подошел к Безменову. Старик лежал все в той же неизменной своей позе на правом боку, подперев одной рукой голову, а другой держа возле рта изгрызенный черный мундштук с сигаретой. Он не мог лежать иначе: не давала боль в культе, которую, как говорил он, даже тяжесть одеяла беспокоила. Стеклянная поллитровая банка с окурками, клочок газеты, а на нем ломоть хлеба с оплывшим кубиком масла, тарелка с ложкой в холод­ ном, загустевшем уже супе, мензурка со снадобьем, не выпитым стари­ ком, пепел на полу, судно под кроватью, запах немытого тела и одно­ временно антисептики — вид этого всего и запахи внезапно удручили Грошева. — Как нога, Николай Иванович? — спросил он, присаживаясь на стул у кровати. — Болит, сучья лапа,— ответил Безменов своим слабым, тонким, похожим на плачущий, голосом. v — Что же говорят вам? Улучшение-то будет? — Не знаю, милый, не знаю. Возят на перевязки, ковыряют рану, моют, мажут, а уж будет улучшение или не будет, этого не говорят. Они ведь никогда не скажут, если плохо. — Ногу-то из-за чего отрезали? — решился спросить Грошев. — Болела. Атеросклероз, потом гангрена. Зашиб, упал однажды. Болела, болела, ходил по врачам — ничего не находят. Я и ходить уже не в силах, слег. Боли пошли жуткие, меня сюда привезли. Доцент только глянул, сразу: «Немедленная ампутация». Под корешок и отру­ били. Еще чуть не опоздали. — Да-а...— скорбно вздохнул Грошев. — Ты о моей ноге вздыхаешь, что ли? — сказал старик.— Не надо, не вздых*ай. Мне повезло, а ты вздыхаешь. — Повезло?! — Конечно. Я же говорю тебе: чуть-чуть не опоздали. Еще бы день, и поминай как звали, а я жив. Ногой отделался, а сам живу. Жи­ ву ведь, жив остался! Что нога?.. Да тьфу на нее! Я жив — я! Понима­ ешь?.. A-а! ум-м!.. а-а! — вдруг вскрикнул он, оскалил зубы и упал ли­ цом в подушку. Грошев, пораженный, перепуганный, смотрел, как старик корчит­ ся кусает руку, и только одна мысль билась в нем в эти несколько длинных секунд: «Как помочь ему? Как помочь?..» ...Старик приподнял голову и слабо, кротко улыбнулся. Во внут­ ренних уголках глаз его выступили слезинки. Старик их вытер чуть тря­ сущейся ладонью, сунул в рот мундштук и стал посасывать затухшую сигарету Грошев взял с тумбочки спички и, страдая от неловкости сво­ их больных рук, все же зажег и поднес старику прикурить. Сделав не- сколько затяжек, Безменов сказал, еще тоньше и тише, чем прежде. — Схватило.- не сдержался.