Сибирские огни, 1980, № 6

125 Грошев, проходя по коридору, много раз встречался взглядом с этим стариком, лежавшим неизменно на одном боку спиной к стене, подперев рукой голову и сося сигаретку через мундштук. Колоритен был этот старик: худое смуглое лицо его курчавилось серебристой бо­ родкой, волосы короткие и тоже сплошь седые, тонкий нос и темные глаза — он был похож на лики е тех картин, которые Грошев видел в Эрмитаже. Полумрак, царящий в этом безоконном коридоре, придавал ему облик картинного мученика. Однажды он окликнул Грошева и подозвал его. — Спросить хочу, сынок,— сказал он, напрягая зрение, приподни­ маясь на локте повыше’и рассматривая в полумраке лицо Грошева.— Где прихватило тебя так? Грошев коротко рассказал. — Беда, беда!'— пощелкал языком старик.— Значит, сам виноват, получается? — Сам^кто жееаце. — Беда-а. А ты духом не падай. Что сгорело, слезет, новая кожа родится. Помолодеешь еще. — Я и не падаю,— улыбнувшись, сказал Грошев.—Только досад­ но. Глупо время пропадает. — Это да, сынок, это да. А ты и тут горюй не очень. Что глупо и что пусто — как можешь сразу знать. Сейчас маешься, а время придет, и, глядишь, добром помянешь эти дни. Надо и это пройти, сынок, надо и это... ты поверь, я знаю кое-что. — Зачем же пройти, когда можно без этого? — Тебя зовут как? — Николаем. — Тезки мы. Я тоже Николай. Иванович по батюшке. Договорить ему не дали. — На перевязку, Безменов!— сказала подкатившая тележку мед­ сестра. С ней была санитарка. Грошев, внутренне страдая, наблюдал, как старика, скрипевшего зубами и мычавшего от боли, перекладывали на каталку. «А-а, ы-ы-ым-м!1» — стонал он, не сопротивляясь и не помогая, а лишь ограж­ дая руками короткий обрубок левой ноги, плотно умотанный желтым от антисептической мази бинтом. «Чудной старик,— думал он, идя к себе в палату. Хороший. Уте- шает... А сам как мучается! Да потеряй я ногу...». Но и но потеряв ноги, он мучился изрядно. Кисти были забингова- ны, только торчали два пальца — указательный и средний на левой ру­ ке,’и этими двумя он должен был все делать. Да и лицо: губы, раньше воспаленные, сочащиеся, через два дня затвердели и, как все лицо, по­ крылись толстой коркой. Деревянными губами он ловил куски, спуска­ емые в рот при помощи двух пальцев, и жевал, морщась не столько oí боли, сколько от неудобства. В столовую он не ходил, стесняясь своею лица, а получал еду на кухне и приносил в палату. От марганцовки корка на лице была темно-коричневого цвета. По утрам его водили в перевязочную и меняли на руках повязки, а лицо велели мазать само­ му и дали банку с мазью. Через день Нина пришла законно, днем, в час посещения. Войдя в п а л а т у , поздоровалась, прошла к нему, сидевшему на койке. — Садись,— сказал он и подвинулся. Она присела, расстегнула сумку. — Наушники принесла, пасту, щетку и виноград. — Ну что ж, благодарю. Душевно тронут.