Сибирские огни, 1980, № 6

108 ЕВГЕНИИ ГОРОДЕЦКИЙ поддел снизу, стронул с места. Килограммов на семьдесят. Как мешок с мукой-крупчаткой, только размером поменьше. Присев на корточки, Федор поворочал валун. Несподручный, ухватиться не за что.'Такие валуны предусмотрено разбивать в забое кувалдой и поднимать по кускам, за то оплата особая. Но кувалда осталась на тридцать шестом, и специально идти за ней не хотелось. Глубина небольшая, попробую так, решил Федор. Ладони скользили по грязной мокрой поверхности. Он оторвал валун с одного края от земли и поставил на попа. Присел враскоряку, обхватил обеими руками, сцепив пальцы «замком», замер на секунду- две, набираясь сил, и, постанывая от натуги, рывком приподнял валун, прижал грудью и животом к стенке шурфа, подпер снизу коленом, перехватился руками пониже и так с помощью колена, плеч, головы выжал валун по стенке до устья шурфа (оно находилось вровень с его лицом) и перевалил через край. Фу-у, туша! Иди и ты на свет божий. Как там поется в песенке: «Как прекрасен этот мир, по- смотри-и...» Попозже надо будет принести кувалдочку и разбить его, иначе не оплатят. Все так делают. В забое разбивать одно горе, не размахнешь­ ся как надо. < Как и вчера, Федор отобедал банкой тушенки и дососал сгущенку, 0,н все думал о тридцать шестом. Думал о том, что совпадения с воз­ растом — фигня, прошлый год был у него хороший: Валюха бухгалтер­ ские курсы окончила, Пашка, сын,—.семилетку, Катенька из яслей пе­ решла в садик, никто не болел — что еще от жизни требовать? Было бы счастье в семье, да достаток, да здоровье, был бы мир над втраной. Он потрогал щеки. Растет бородка! Каждое лето он ее отпускает, а осенью сбривает, уже в поселке, перед баней, потому что Валюха с бородой его к себе не допускает... Вспомнив жену, налитое горячее ее тело, он на миг по-мужски затосковал о ней и подумал, что они с Валю- хой, может, оттого и живут ладно, что каждый год расстаются на три месяца, да перед этим неделю прощаются, да после две недели здороваются. Далее он подумал, что надо, наверное, сегодня раньше поша­ башить, чтобы завтра со свежими силами пройти на всю глубину трид­ цать шестой, наперегонки с водой, и, сколько получится, углубить два остальных. На этой мысли Федор остановился, примериваясь к ней и так и этак, и она ему понравилась. Он заготовил впрок дрова для пожогов, чтобы завтра этим не за­ ниматься, и пошел к тридцать шестому. Вода прибыла, стояла уже в канавке, но забоя пока не достигла. Однако Федор понимал, что, как только он начнет углубку, приток воды резко увеличится, получится типичный мокрый забои, проходка в условиях сильной обводненности. Геолог придет документировать, а в шурфе вода до устья. Странная штука эти горные выработки. Бьешься над ними, стара­ ешься пройти поровней, поаккуратней, сечение соблюсти, углы подров­ нять, забой подчистить, будто пол в избе. И все для того только чтобы геолог зарисовал стенки, дно, сделал описание, отобрал, если надо пробу. После этого выработка никому не нужна, и даже наоборот: в местах населенных шурфы и канавы положено тут же закапывать чтобы скотина ненароком не попала. А здесь, в тайге, они постепенно обваливаются, превращаются в ямины, воронки, смолой затягивает номера на затесах, и остаются они жить только в альбомах документа­ ции, в геологических архивах, которые называются фондами. Федор все это разузнал, выяснил, что в документации указывается, кроме все- го прочего, фамилия проходчика, и сознание этого наполняло его тихой гордостью. Сломаются, изотрутся, уйдут в лом и на переплавку детали, I