Сибирские огни, 1980, № 5

На шее матери — петля. Сдавила горло ей. И мать, чернее, чем земля, висела средь ветвей. Он опустил на землю мать и на колени встал. Не мог опомниться, понять, о чем над ней шептал. Ответ почудился в ночи, как вздох земли, глубок: — Не пощадили палачи. Ты опоздал, сынок! Я накормила бы тебя — смерть силы не дает. Обнять хотела бы тебя, да руки — словно лед. Я вижу вечный, страшный сон — везде огонь, зола... Я слышу вечный, страшный стон — то стонет вся земля. Оставь меня. Иди скорей, пока не рассвело. Где убивают матерей, там бесконечно зло. \ — О нет,— сказал,— Повременю. Опасность не страшит. Сначала мать похороню, а там — судьба решит. Нет...— повторил. Взмахнув рукой, он так взглянул на дом, как будто дом его родной отныне стал врагом. 5 За пядью — пядь, за пядью — пядь к погосту выбрав путь, он полз, обняв покрепче мать. Старался не тряхнуть. Лишь в перелеске, за мостом, при тусклом свете звезд, он руки ей сложил крестом и на погост понес. Как мог, могилу средь могил в пластах земли прорыл. Помягче веток постелил. Ветвями мать прикрыл.