Сибирские огни, 1980, № 5

26 АЛЕКСАНДР РОМАНОВ Я нянчила тебя, как мать, не тяготясь судьбой. Ты мог бы слово мне сказать — и я ушла б с тобой. Крест милосердья без труда весь век нести б могла... Зачем, зачем ушел туда, где только мрак и мгла! Как дальше жить средь стен и дней: оставить дом, забыть!.. Уйти!.. Но памяти своей крест накрест не забить. Она обнять хотела след, а тьму лишь обняла. Она зажечь хотела свет — подняться не смогла. Из горла хлынул дикий крик, просившийся давно. И заскрипело... В тот же миг — захлопнулось окно. 3 Он не услышал этот звук. Не ощутил вины. Он снова шел путем разлук, дорогами войны. Из окруженья, на восток, четырнадцатый день шагал, не чуя рук и ног. Стал черным, словно тень. Порой ему казалось: он во всем, что будет,— был. Но это помнилось как сон, который вдруг забыл. Мутились мысли от жары, от голода и зла... Тропа забытая с горы к реке его свела. Он лег — и долго встать не мог. Пил, охлаждая зло. Припомнил речку, пуг, лесок... За ним — его село!