Сибирские огни, 1980, № 5

ПРЕДЧУВСТВИЕ ДНЯ 191 недолго ждать осталось — утихнет осень, оглядится малость, вдохнет дожди, а выдохнет — , снега... Но печаль эта — не слабость. Печаль эта — сила человеческой души, способной на высокие страдания, на безжалостную оценку собственных поступков. Диапазон художника проявляется не только в особо обостренном восприятии окружающего мира, не только в своеоб­ разной манере воспроизведения примет и деталей времени, но и в обращении к но­ вым формам. Особенно к формам круп­ ным, многоплановым. Александр Романов в последнее время все чаще обращается к большим циклам стихов, к поэмам. Диапазон поэтов равен силе напряженно­ сти, продолжительности страсти и умению не расплескивать эту страсть, а дарить ее. Еще Гоголь писал: «Сильная продолжи­ тельная любовь проста, как голубица, то есть выражается просто, без всяких опре­ делительных и живописных прилагатель­ ных, она не выражает, но видно, что хочет что-то выразить, чего, однако ж, нельзя выразит^ и этим говорит сильнее всех пла­ менных красноречивых тирад». Александр Романов как бы подтвержда­ ет эти слова такими вот строчками из поэ­ мы «Завод»: Что — тема? Тема не важна. Когда я бился над поэмой, не тема мне была нужна, а то, что стать хотело темой. Нелегко давался А. Романову жанр поэмы. Сначала была поэма «Письма». Простая, легкая, как вдох и выдох, с незатейливым, может быть, слишком прямолинейным сю­ жетом. В ней рассказывается о том, как добро­ вольный почтальон, не ждущий ниоткуда писем (уже:—судьба!), встречает доброго, отзывчивого человека на почте — девушку, выдававшую письма. Однажды поздний дождь по крыше стучал... Включивши верхний свет, сказала Таня: — Всем вот пишут, а вам, как прежде, писем нет. Поэма о любви, поэма о двоих. Но сколь­ ко судеб просматривается в ее строчках! Искренним участием к этим судьбам про­ низана вся поэма. Нет писем... В дождливых накрапах поляны утренние спят. Весь день, всю ночь на серых лапах деревья вечные стоят. Ожидание. Сочувствие и, наконец, неве­ роятное и драгоценное для человеческого сердца качество — чувство вины за собст­ венное счастье перед теми, к кому оно не пришло. Прошу: простите,— все, кто счастье еще не встретили пока. Простите1 Верьте! ' Счастье будет1 Согласен, голову склоня, признать, что есть меж вами люди в сто раз достойнее меня... Александр Романов — автор семи поэм. И я не преувеличу, если скажу, что за каж­ дой поэмой — кусок жизни. Внешне все выглядит гладко. Одна за другой выходят книги: 1964 — «Свет вда­ ли», 1967 — «Никто не заменит тебя», 1970 — «Стихотворения и поэма», 1972 — томик стихов в серий Библиотеки Сибир­ ской Поэзии, 1974 — «Отзвук лета». Каждая книга — новая ступень, а паузы заполнены строчками новых и новых сти­ хов. Порой наступает как бы усталость, нечто вроде кружения на месте, а на деле про­ исходит последняя доработка темы, уточ­ няющая. Иногда бросок в этакую «лихость» — по­ иски новых форм для себя и попытка новой манеры письма, а в результате — этап без открытия... Но вот еще шаг, и мы видим, что этот «этап без открытия» был накоплением пе­ ред рывком. Но рывком явилась несколько неожи­ данная для творчества Романова поэма «Завод». Неожиданна, прежде всего, глав­ ная мысль поэмы: вся наша земля — завод. И человек — тоже завод, но для него, тем не менее, важны мгновения счастья и го­ ря, те мгновения, которые «сердца только чувствовать могут, больно и горько сжиме^- ясь от новой утраты». Хотя «эти мгновения летящая наша планета не замечает. И даль­ ше заметит едва ли». И все-таки люди со своими проблемами, мечтами и надеждами населяют землю и гордятся делами добрыми своими: «Видите этот завод? Нам помогали его строить со­ ветские люди». И люди составляют счастье земли и делают ее живой. ...Чтоб и в будущем, солнце взвалив на плечо, не пустая земля по вселенной вертелась... ...«Хорошо!» — говорю я опять и опять, замечая, как руки прораб потирает, как любимое: «Строим заводик на пять!» — с удовольствием, с гордостью он повторяет!..- Поэзия — вещь неожиданная, и она всег­ д а— тайна. Порой она составляет целое из вещей, казалось бы, несовместимых. Как это удается — тайна мастера, но чем мень­ ше читателя удивляет эта несовместимость, чем логичнее кажется эта цельность, тем выше мастерство. Возможно ли совместить село Шушен- "ское и смерть японской девочки Садако? Романов это делает в поэме «Завод», и ре­ шение этой задачи — логично. »