Сибирские огни, 1980, № 5

ГЕОРГИИ МАРКОВ — КОРРЕСПОНДЕНТ ФРОНТОВОЙ ГАЗЕТЫ 181 ком, перемешанным с грязным снегом. Гонимый ветром песок царапал лицо, скри­ пел на зубах, тонко звенел в окнах. Редак­ ция помещалась в длинном холодном ба­ раке с бетонным полом. Работали мы обыч­ но в шинелях, в полушубках и валенках. Писали больше карандашом — чернила за­ мерзали. Редактировал газету майор Шкворников, человек с хмурым, всегда озабоченным ли­ цом и очень добрым, отзывчивым сердцем. Сатирический отдел «Короткой очередью» вел капитан Иннокентий Луговской — поэт из Иркутска. В его прокуренную каморку мы любили заходить, чтобы поговорить о фронтовых новостях, о делах литературных или просто «погреться», как выражались на­ ши острословы, у чадящей трубки поэта, которую он не выпускал изо рта. Ко всему, что писал он сам и что писали мы, Лугов­ ской был чрезвычайно требователен. Быва­ ло, прочтет свои новые стихи — мы все в восторге. А он спокойно сложит их вчетве­ ро, порвет у нас на глазах и, бросив в кор­ зину, скажет: — Это, паря, гораздо слабее, чем у Лер­ монтова... 3 наших литературных спорах активно участвовал лейтенант Гайдай, бывший сту­ дент Иркутского университета, очень эру­ дированный, интеллигентный офицер. Мы его называли просто Гайдашей. Он делал все: писал стихи, передовицы, очерки, ча­ сто выступал и на сатирической полосе, подписываясь смешным псевдонимом Зей- ский-Бурейский. Многие стихи Гайдая чита­ ли с красноармейской эстрады, а песни на его стихи пели во всех гарнизонах. Особен­ но популярна была его «Песня о шинели», где были такие чеканные строки: Одеты в шинель миллионы. Отчизна одета в шинель. Нравились нам его лирические стихи «Клены»— о зеленых кленах, котррые сто­ ят у дороги, грустят и тревожатся «о парне хорошем, отчаянном парне, который воюет на Западе дальнем». Мы догадывались: стихи о младшем брате Гайдая — Леониде (много лет спустя он станет известным ки­ норежиссером). Как-то зимним вечером, когда над нашим поселком шумела непроглядная пурга, мы вернулись из приграничного гарнизона и, поужинав все той же овсяной кашей с кус­ ком вымоченной селедки, отправились в общежитие. Луговской пошутил, что непло­ хо бы после такого ужина еще раз поужи­ нать. Так называемой «третьей нормы», предназначавшейся для частей, готовящих­ ся на фронт, нам явно не хватало, особенно в лютые морозы. От слабого безвитамин- ного питания у многих кровоточили десны, врачи предписывали пить рыбий жир, кото­ рого, увы, тоже не было. За окном нашего барака бушевал шур- ган. Бросал в замерзшие стекла песок и снег, гудел в трубе. Но от железной печки тянуло теплом. С вечера у нас всегда было тепло, оттаивали замерзшие по углам сте­ ны, капало с потолка. А к утру наши чубы примерзали к подушкам, застывала вода в умывальнике. От таких температурных ко­ лебаний мы часто простывали. — Я как-то в письме пожаловался Мар­ кову на наши «муки без славы»,— начал разговор Гайдай,-—Знаете, как отчитал он меня? На фронте, говорит, людям куда труднее, чем нам. Да и вообще, чтобы в литературе сделать что-то стоящее, надо самому все пережить, перечувствовать и перестрадать. И подкрепил свои слова народным изречением: «Чего не увидишь, про то не расскажешь...» В тот вечер мы узнали, что Гайдай и Лу­ говской хорошо знакомы и с Марковым, и с Молчановым-Сибирским: все они земляки, иркутяне. Молчанов-Сибирский был извес­ тен в Иркутске не только как лирический поэт, но и как наставник начинающих авто­ ров. В одной из школ он организовал ли­ тературный кружок, под его руководством ребята написали интересную книгу «База курносых» и послали ее Горькому. Книга Алексею Максимовичу понравилась, он пригласил ребят вместе с Молчановым в Москву. Они были гостями Первого съезда писателей. Потом Горький принял их у се­ бя в доме и на даче. Поблагодарил Молча- нова-Сибирского, которого ребята звали «дядя Ваня». На подаренной ему книге сде­ лал надпись: «Хорошее дело делаете, дядя!» Много любопытного Луговской и Гайдай рассказывали и о Маркове. Родом он из та­ ежной деревушки Ново-Кусково. В детстве ходил в подпасках, помогал отцу в таежном промысле. Потом стал селькором, в двад­ цать неполных лет редактировал западно­ сибирскую краевую комсомольскую газе­ ту, а в двадцать семь — написал роман, сра­ зу принесший ему известность. Став в войну корреспондентом фронтовой газеты, не отсиживается в редакции, ездит в даль­ ние трудные командировки на границу, вместе с солдатами ходит в ночные дозо­ ры. Его можно видеть на учениях, марш- бросках— должно быть, хочет написать книгу о забайкальцах. С автором «Строговых» я познакомился только полгода спустя, когда меня переве­ ли в редакцию фронтовой газеты. Позна­ комился по-чудному, что называется, ку­ вырком. Шел по коридору и вдруг встре­ тил того белокурого майора, который был у нас в роте во время самурайской прово­ кации. — Здравствуйте, Георгий Мокеевич! — громко поприветствовал его. Майор улыбнулся и ответил: — И вовсе я не Георгий Мокеевич, а Иван Иванович Молчанов, да еще вдобавок Сибирский.— При этом он приоткрыл дверь кабинета, против которого остановился, и продолжил: — А романист Марков вон си­ дит в углу и пишет передовицу о пользе саперной лопаты. Статья серьезная, назы­ вается: «Лопата — Друг солдата». Я с недоверием поглядел в угол и увидел того самого капитана, который приезжал к нам вместе с Молчановым. «Не розыгрыш ли?» — подумалось мне. «Строговы» все- таки больше 'подходили этому солидному, умудренному жизнью майору. А тому мо