Сибирские огни, 1980, № 5

1 68 А Л Е К С Е И Г О Р Ш Е Н И Н предателями неожиданно становятся обыч­ ные, нормальные по всем статьям люди, хо­ рошие и даже очень хорошие в быту, кото­ рые, не коснись их оселок испытаний, так бы и прожили, не замутив своей чести, не запятнав репутации до самой смерти. Почти во всех художественных произве­ дениях, в центре которых находится анти­ герой, объяснение его поступков, в прин­ ципе, дается авторами верное: в опреде­ ленный момент сказывается ограниченность личности, духовная недоразвитость. Но в чем истоки этой ущербности? Что форми­ рует душу человека (не рождается же он в самом деле героем или негодяем)? И для того, чтобы ответить на эти вопросы, необ­ ходимо охватить весь диапазон личности героя. Несомненно, что у распутинского Гусько­ ва все началось раньше того, когда ему, го­ товому к выписке, вдруг нестерпимо захо­ телось домой. И все не так^случайно, как выглядит в повести «Живи и помни». Факт неосознанного дезертирства возможен, но сама возможность или невозможность по­ ступка не будет случайностью. Иначе Гуськов нашел бы в себе силы признаться в содеянном: по пути ли домой, дома ли, а может быть, в тот последний момент, когда еще оставался шанс спасти свою честь,- ос­ вободить жену и родителей от нравствен­ ного страдания, послушавшись Настены. Но ее просьба повиниться только приводит Гуськова в ярость. Что-то не на совесть «сработанным» оказалось в многозвенном процессе формирования личности Гуськова, где-то произошел сбой, и сбой этот уло­ вить было бы не менее важно, чем изобра­ зить распад личности. В книге «Валентин Распутин» В. Шапошников, достаточно убе­ дительно проанализировав повесть «Живи и помни», все-таки выдал желаемое за дей­ ствительное, утверждая, что писатель «бе­ рет одну человеческую судьбу, один част­ ный случай и прослеживает все «от» и «до», изображая все вехи падения человека, еди­ ножды поступившего не по совести, не по долгу, а по прихоти, по «самостоятельному хотению». Повесть А. Приставкина «Солдат и маль­ чик» тоже вроде бы о дезертире. Украли у молодого новобранца, которого командир части отпустил на несколько часов в город (эшелон готовился к отправке на фронт), винтовку и документы. В родном городе украли. А в доме, где до войны жил глав­ ный герой повести Андрей Долгушин, уже поселились другие, незнакомые люди. И не­ кому даже про горе свое рассказать, неот­ куда ждать помощи. Отчаяние, тоска; безысходность. Но только поначалу герою кажется, что он безнадежно одинок, отчуж. ден. Люди вокруг — не пустота. Работают на победу, ждут домой фронтовиков. Мно­ гих людей узнал Андрей Долгушин за те не­ сколько дней, что искал винтовку, были среди них и бандиты, и мародеры, и спеку­ лянты. Были жалкие обыватели. Но не осо­ бенно густой оказалась эта накипь. Людей честных и чистых во много крат больше. Соприкасаясь с ними, Андрей обретал уве­ ренность, силы и непреоборимую ненависть к врагу, желание как можно скорее всту­ пить с ним в схватку. Как видим, из одной и той же ситуации вырастают две противоположных нравст­ венных коллизии. Долгушин все силы кла­ дет на то, чтобы найти оружие и вернуться в строй. Когда ему это не удается, он при­ ходит с повинной в комендатуру. Гуськов, оступившись, уже не думает о том, чтобы искупить вину. Отныне его заботит только собственное спасение. Иначе говоря, один действует по долгу и совести, другой, дей­ ствительно, «по самостоятельному хоте­ нию». Вполне соответствуют выбранной позиции и сокровенные желания героев. Гуськову все больше и больше хочется «умотать ку­ да-нибудь на край света, где нет людей, разучиться там говорить»... Андрей Долгу­ шин же постоянно думает о передовой. «Попасть на передовую означало обрести до конца свое место в сегодняшних реаль­ ных событиях. А цель была единая, святая: бить сколько хватит сил и жизни ненавист­ ного чужеземца, проклятого фашистского захватчика, уничтожать его до тех пор, по­ ка он топчет родную землю! Это не были слова. Таких бы слов не произнес Андрей сроду, это было самочувствие его. Оно оп­ ределило надолго его судьбу». Именно такого «самочувствия» и не хва­ тает Гуськову. Для него война — скорей же­ стокая, но необходимая работа, от которой нельзя отвертеться. И работу эту, как вооб­ ще любую работу, по привычке все делать старательно, Гуськов до поры до времени исполняет добросовестно. Умение русского солдата воевать как ра­ ботать подмечено еще Львом Толстым. И это в самом деле очень ценная черта. Но некоторые современные писатели идут дальше. Упомянутую способность они счи­ тают едва ли не главной чертой в героиче­ ском характере советского солдата, что не совсем соответствует истине. Любая рабо­ та, как бы добросовестно она ни исполня­ лась, не освященная искренней любовью и горячим энтузиазмом, не подкрепленная чувством долга и ответственности, будет всего лишь нудной обязанностью. Вот почему устал Гуськов, устал настоль­ ко, что после трех лет добросовестного ис­ полнения своих военных обязанностей со­ рвался и покатился внйз. Предательство и совершается, наверное, чаще всего не вследствие сознательного нежелания защищать Родину, не в силу ка­ ких-то идейных противоречий, а из-за не­ устойчивости или же полного отсутствия того самого «самочувствия», которое вла­ деет Андреем Долгушиным. Если у зрелого мужика Касьяна конкрет­ ное понимание Родины выпестовалось в постоянных заботах о семье, хлебе насущ­ ном и колхозных делах, то у молодого бой­ ца Долгушина пока что в наличии лишь благородный порыв сражаться с врагом. Но за дни вынужденного дезертирства .Анд­ рей, как человек нравственно развитый, успевает наполниться и конкретным ощу­ щением Родины. В конце концов, он уже твердо знал, что будет драться и за сироту-