Сибирские огни, 1980, № 4

\ КТО ПРИНЕС РОЗЫ? ___________________________ 45 • , Двое суток он не знал сна. Воспаленный .мозг изнывал от воспоми­ наний. Большое тело, измученное бессонницей, требовало отдыха. Что­ бы как-то забыться, он напился. Напился вдрызг. Самолет улетел без него. А потом наступила апатия. По возвращении из Москвы его вызва­ ли к командиру отряда. Тот стал ему что-то говорить (ругал, конечно), но он слов не слышал; Видел только, как открывается и закрывается большегубый рот командира да мелко подрагивают на носу маленькие очки в проволочной оправе... По полированной поверхности большого стола деловито бежал невесть откуда взявшийся маленький муравей. И, глядя на этого путешественника, он неожиданно для себя улыб­ нулся. — Ты чего улыбаешься? —закричал командир. А он долгим взглядом посмотрел на него и вышел. Дома его ждала милиция. Арест он воспринял равнодушно, ни­ сколько не задумываясь над его последствиями. Потом начались эти изнуряющие допросы. Но как же недостойно он вел себя на них! Отче­ го он сразу не сказал всей правды? Испугался. Видел, что и следова- • тель, и инспектор уверены: убийство Тани —дело его рук. Сработал инстинкт самосохранения. Но инспектор Боков, услышав первое его объяснение, долго, деланно смеялся, а потом закричал: — Хватит, Капустин, мне лапшу на уши вешать. Ты что, за идиота меня принимаешь? Говори: чем ты ее по башке трахнул?.. У инспектора были глаза большие, круглые, немигающие. Взгляда этих глаз он не выдерживал. Впервые рассказал правду своим соседям по камере. По их реак­ ции понял, что поступил правильно, не сказав ее следователю. Никто не поверил его рассказу. Никто. Над ним смеялись, жак над дурачком, а потом посоветовали заявить следователю, что Таню он убил лишь после того, как она его сильно оскорбила,—«свидетелей-то нет». Но он продолжал отрицать убийство. Затем появлялись Новые факты, и он был вынужден менять свои показания, изворачиваться и все больше становился противен сам себе. Ему было стыдно, он устал. А когда экс­ пертиза подтвердила, что на его пальто Танина кровь, он признался в том, чего не совершал. Но даже здесь смалодушничал и воспользо­ вался советом своих сокамерников. Я записал показания Капустина, закурил. — Ну, а как же со спекуляцией получилось? — Да так, по глупости,—понурился Капустин. — А все же? Неужели по собственной инициативе начал, без по­ сторонней помощи? Капустин замялся. Я чувствовал, что он хочет сообщить мне что-то иное, чем говорил прежде, но не решается, ждет моей помощи. — Смелее, Василий Петрович. Мне, повторяю, необходимо знать все. — Ну, хорошо. Это, видите ли, связано с' той женщиной —Сало- вой, поэтому я не хотел говорить. Нет-нет, она здесь ни при чем, по­ верьте. Она об этом ничего не знала... Однажды, когда точно это было, не по.мню, но примерно месяца за два до смерти Тани, я пришел к Ма­ рии. У нее находился ее брат Анатолий. Он сейчас уже, наверное, осужден за спекуляцию. Так вот. Познакомились мы с ним. Когда же он узнал, что я работаю летчиком, то очень заинтересовался и попросил привезти из Москвы кое-какие вещи, которые он якобы за­ казывал своим друзьям. Я не решился отказать ему в просьбе. Он дал адреса его московских друзей. Когда же я получил товар, то, конечно.