Сибирские огни, 1980, № 4

КТО ПРИНЕС РОЗЫ? 43 5 Капустину приснилась огромная толпа знакомых и незнакомых людей. Он, задыхаясь, бежит, наталкивается на чьи-то плечи, локти. Каждый встречный кричит ему в лицо: «Убийца!» Ему страшно, подка­ шиваются ноги. «Только бы не упасть»,—думает он. «Скорее, скорее. Домой. Домой». Толпа вслед скандирует: «Убийца! Убийца!» И вдруг в этой толпе он видит бледное лицо Тани. Она смотрит на него печаль­ но, осуждающе и тихо говорит: «Нет!» «Таня, Таня»,—кричит он и просыпается. Чей-то брошенный ботинок больно бьет по руке. Кто-то говорит: «Чтоб ты сдох, псих». Но постепенно камера успокаивается. Он лежит в темноте с открытыми глазами, думает: «Почему, почему это случи­ лось именно со мной?»... Они встретились за день до ее смерти случайно, на остановке в час пик. Все суетились, норовили непременно втиснуться в переполненные автобусы. Одной Тане, казалось, некуда было спешить. Она стояла среди общего оживления поникшая, с грустными, потухшими глазами. Что с ней произошло за эти полгода? Ведь он всегда знал ее задорной, улыбающейся, гордо несущей молодость и красоту. Что же случилось? — Здравствуй, Таня. Она вскинула на него большие глаза. — А, это ты, Вася. Здравствуй.—Сказала так, словно они расста­ лись лишь вчера. — Как живешь, Таня? Она долго молчит. По щекам бегут две крупные слезинки. Сняла варежку, смахнула их кончиками пальцев. — Трудно мне, Вася. Таня еще ниже склоняет голову, и слезы начинают быстро, быстро капать на утоптанный снег. Он впервые видит ее такой. Ему неловко. Не знает, как, чем успокоить, и повторяет: — Что же случилось, Таня? Подошедший автобус увозит Таню, оставляя его, среди оживлен­ ной толпы, одинокого и недоумевающего. Ночью он плохо спал, думал над этой встречей. А вечером следую­ щего дня, купив букет гвоздик —любимых цветов Тани и бутылку су­ хого вина, отправился к ней домой. Вот и улица. Его родная улица, на которой прошло его детство. Жгучий мороз разогнал по домам даже отчаянных мальчишек. Дверь дома Смолиных была незапертой. Когда с мороза зашел на кухню, то на него сразу пахнуло жаром топившейся печи. Из комнаты вышла Таня. Лицо встревоженное. Но увидев его, даже обрадовалась. Раз­ делся, прошел в комнату. Таня принесла фужеры, и он разлил вино. Выпили. В это время старинные часы мелодично пробили восемь раз. Разговор у них не клеился. Он чувствовал себя как блудный сын, вер­ нувшийся после долгих скитаний по свету. А Таня была необычайно возбуждена, смеялась часто не к месту, невпопад. Словом, у него было впечатление никчемности и ненужности его прихода. — Что ж ты, Вася, так просто отказался от меня? —неожиданно спросила она. — Так ты сама сказала, что не любишь... — Эх, ты! Сама. И ты хочешь, чтобы я тебя вот такого любила? Сама! Тюлень ты, Васька, а не парень. Уйди, видеть тебя не могу. Он стал говорить что-то в свое оправдание. Говорил долго, до тех пор, пока не заметил, что Таня его не слушает. Какое-то внутреннее