Сибирские огни, 1980, № 4

190 АЛЕКСЕИ ГОРШЕНИН В данном конкретном случае безоглядное заимствование предшествующего опыта да­ ло Б. Машуку пользы ровно столько же, сколько машинисту мощного многокубово­ го экскаватора опыт землекопа с лопатой. А результат — все малокровней, неубе­ дительней, да и попросту неинтереснее становится сегодняшний положительный герой. Для иллюстраций мысли об осторожном обращении с традицией мы взяли повесть молодого еще писателя, ошибки и творче­ ские просчеты которого можно, в конце концов, списать и на неопытность. Однако инерция традиции не обходит и признанных мастеров слова. Развенчивая в «Царь-рыбе» бездуховный рационализм Герцева, В. Астафьев в каче­ стве духовного и нравственного антипода выдвигает фигуру Акима, знакомого, при­ вычного человека от земли, сына матушки- природы. Вне природы Аким немыслим, и, естественно, относится он к ней с нераз­ думчивой сыновьей преданностью. Поболь­ ше бы нам Акимов — сквозит в повести мысль — сама собой бы отпала забота о сохранении природы, о гармонии человека и природы. Возможно, и так. Но не совсем реально. Как ни хорош Аким, как ни за­ манчиво иметь его эталоном нравственного здоровья, не он все-таки определяет лицо нашего современника. Так же, как несколько наивно старуху Дарью из повести В. Распутина «Прощание с Матерой», ярко выраженную носительницу корневой народной мудрости и нравст­ венности, чуть ли не антагонистически про­ тивопоставлять научно-техническому про­ грессу. Все сейчас сложней, противоречи­ вей. Й ностальгические слезы в проблеме «человек и природа» — плохой помощник. Противопоставляя Акима Герцеву, В. Ас­ тафьев не только лоб в лоб столкнул ду­ ховное и бездуховное (тут никаких возра­ жений быть не может), но и подспудно противопоставил эмоциональное рациональ­ ному. Мы же все более убеждаемся, что в эпоху НТР наиболее типичным становится как раз герой, органически синтезирующий оба эти качества. Недаром в своем докладе на выездном секретариате правления СП РСФСР в июне 1978 г. в Новосибирске Да­ ниил Гранин подчеркнул: «Рациональность и эмоциональность. Этот спор — что лучше, что важнее — так же сомнительно плодо- твЬрен, как давний спор физиков и лири­ ков». Итак, не в «обновлении» традиционных схем и характеров видится путь к появле­ нию новых шедевров. Необходимо вырвать­ ся из пределов привычных представлений привычного мира. Но для этого — согласны с В. Шапошниковым — нужна «совершенно иная точка отсчета». В художественном же синтезе эмоционального и рационального видится один из возможных путей к откры­ тию новых типов и характеров. Мыслью о синтезе проникнут роман Д. Константиновского «Яконур». Поднимает он, по сути, те же проблемы, что и астафь­ евская «Царь-рыба»: о месте человека в едином природном комплексе, о взаимо­ влиянии природы и человека. Все — от ма­ лой капли до Вселенной — взаимосвязано, взаимозависимо, переходит одно в другое звеньями единой непрерывной цепи, в ко­ торой потеря хотя бы одного эвена не только нарушает экологическое равновесие, но и отражается на нравственной природе человека. Природные и общественные про­ цессы завязаны в единый неразрывный узел, и посягательство на эту гармонию мирового бытия неизбежно ведет к опусто­ шению как земных, так и душевных ресур­ сов. Таков пафос обоих произведений. Однако сходные проблемы решаются у В. Астафьева и Д. Константиновского в раз­ личных художественных координатах. Дело даже не в том, что степень приближения к предмету изображения у этих разных по манере писателей различна: если Аста­ фьев идет от части к целому, то Констан- тиновский предпочитает сначала рбозреть всю картину. Очень наглядно это заметно в описании нарождающегося утра, кар­ тина которого присутствует в обоих про­ изведениях. Астафьевское «утро» известно широко, к тому же В. Шапошников в статье «Чтобы стать классиком» уже цитировал это Место. Приведу лишь отрывок из «Яко- нура»: «Солнце оторвалось от перевала, чуть поднялось над ним и приостановилось, еще неяркое, в пустом, светлом, покуда студе­ ном утреннем небе; отразилось в воде не­ броско, осторожно. Бухта просыпалась, и, приходя в себя, вновь себя осознавая, вслушивалась, и, как делало это каждое утро, поверяла, не ше­ лохнувшись, до тех пор весь мир, который она в себе знала; прислушивалась к непре­ рывному самодвижущемуся ходу жизни в своем лоне, реакциям, сменам, бесконеч­ ным рождениям, катаклизмам и копоше­ ниям. Этому не было начала во времени и не было конца. Как не было ни начала, ни кон­ ца в пространстве. И она, в свой черед, была частью большего, бухтой Яконура, а Яконур принадлежал к большему, чем он, а то большее включалось еще в другое...». Но, повторяем, дело не только в различ­ ном стилистическом подходе. Ставя целый комплекс проблем экономического, фило­ софского и нравственного порядка, Д. Кон- стантиновский рассматривает их не с пози­ ций патриархальной нравственности и аб­ страктного гуманизма, а прежде всего диалектически, с четких позиций единства и борьбы противоположностей. Гораздо проще заявить, что гигантские ГЭС губят нерестилища и пойменные зем­ ли, хотя это есть чистая правда. Не столь сложно сделать вывод, что цивилизация, технический прогресс плодит моторизован­ ных, оснащенных самыми современными орудиями истребления, губителей природы. Не составляет особого труда устами муд­ рых старух насылать проклятия на этот са­ мый технический прогресс. Труднее, взве­ сив все «за» и «против» тотального вторже­ ния в природу, понять необратимость этого процесса и направить все силы на обузда­ ние и на подчинение его разумной воле,