Сибирские огни, 1980, № 4

НА ПУТЯХ В НЕЗНАЕМОЕ 185 Что это? Необъяснимый феномен, случай­ ность, аномалия? Гигантская общественная флуктуация, сконцентрировавшая на кро­ хотном историческом пятачке столько звезд первой величины? Нет. Все-таки — законо­ мерность, порожденная историческими осо­ бенностями данного периода. Дело в том, что русская литература по­ следней трети XIX в. развивалась в обста­ новке назревавшей в стране крестьянской буржуазно - демократической революции. Манифест 1861 года формально отменил крепостное право, но фактически не осво­ бодил крестьянство. В то же время Россия решительно перешла на капиталистический путь развития. Мощная революционная волна прокатилась по всей стране. Получает распространение народничество, организу­ ются первые революционные партии, начи­ нает нарождаться, наконец, новый и самый боеспособный класс — русский пролетариат с его особым чувством коллективизма и особо непримиримой революционностью. Именно исключительные исторические условия, постоянное ожидание перемен, искреннее желание их и борьба за их ско­ рейшее осуществление прогрессивных сил русского общества позволили взойти на ли­ тературно/^ небосклоне ярчайшему созвез­ дию немеркнущих талантов. В свою оче­ редь, литература этого времени старалась как можно полнее отвечать задачам пере­ довой общественной мысли и ставить самые острые, самые злободневные вопросы сов­ ременности, не боясь ни реакционной травли, ни гнева правящих кругов. Как видим, великую русскую литературу всегда отличала идейная и нравственная тенденциозность, о которой, кстати, с по­ хвалой в одном из своих писем отзывался Ф. Энгельс, максимализм мысли и духа. Подлинно русский художник не был и не мог (да и сейчас не имеет права) быть рав­ нодушным к судьбе родины. Высокая гражданственность всегда отличала русско­ го писателя, даже в том случае, если он имел ярко выраженный лирический талант. Вспомним Тургенева. В анналы литерату­ ры он наверняка бы вошел, даже если бы оставил после себя только «Вешние воды». Однако мы помним Тургенева прежде все­ го как автора «Записок охотника», «Отцов и детей», «Накануне» — произведений соци­ ально злободневных, с предельно заост­ ренной гражданской позицией. Первая половина XX в. ознаменовалась рядом потрясений огромной силы. Три ре­ волюции, две кровопролитнейшие войны пришлось пережить нашей стране. И пол­ ную смену одной общественно-экономиче­ ской формации другой. Естественно, что эти катаклизмы не могли не сказаться на раз­ витии литературы. Начинает меняться общественное само­ сознание. Уходил в прошлое униженный, забитый, угнетенный человек. Рождался но­ вый человек — свободный, сознательно преобразующий мир для счастливой жизни всех и каждого, И этот человек в начале своего становления должен был преодоле­ вать упорнейшее сопротивление: сопротив­ ление враждебных сил (чуждых классов, чуждой идеологии), экономической отстало­ сти, собственного невежества и предрас­ судков. Первые шаги литература нового мира — советская литература — делает в условиях бескомпромиссной внутренней борьбы за чистоту своих рядов, борьбы, в которой определялись ее идеалы и перспективы и проходило становление основного ее ме­ тода — соцреализма. Кроме того, критика общественных не­ достатков, как бы сильна, беспощадна и необходима она ни была, уже не могла удовлетворять литературу своей безраз­ дельной гегемонией. Требовался непремен­ ный позитивный выход. К этому понуждало само время. Революция и войны, восстано­ вительные периоды и первые пятилетки дали массу народных героев. Буденный, Ча­ паев, Щорс, Дундич, Котовский, Стаханов... Они при жизни становились легендами, об­ разы их просились на бумагу. Они были знаменем в боях; воплощенные в художест­ венную форму, они должны были стать знаменем в литературе. И соцреализм как метод вышел на самостоятельную дорогу только тогда, когда, переняв все лучшее, что накопил критический реализм, одной из главных задач поставил разработку и вопло­ щение образа положительного героя совре­ менности, того самого образа, который для художников XIX столетия так и остался не­ досягаемым. Но едва ли были бы возможны Чапаев Фурманова, Корчагин Н. Островского, Ле­ винсон Фадеева, Кожух Серафимовича вне революционно - романтической атмосферы тех лет. Богатейший материал, богатейшую пищу для размышления дала советской литера­ туре Великая Отечественная война. В тяже­ лейшей борьбе против фашизма проверя­ лась идейная и нравственная стойкость со­ ветского человека, рожденного революцией и воспитанного советским образом жизни. Военной стихией были сломлены и спутаны привычные представления о человеке. Сме­ стились традиционные понятия добра и зла, долга и чести, и такая, например, четкая, казалось бы, нравственная граница между подлостью, предательством и подвигом са­ мопожертвования во имя высших идеалов сделалась необыкновенно тонкой, трудно­ зримой и порой становилась похожей на проволоку канатоходца, по которой в реша­ ющую минуту человек должен пройти с завязанными глазами (недаром такое зна­ чение в современной прозе о войне при­ обрела тема нравственного выбора). И ста­ новится обычной у нынешних писателей ситуация, когда отчаянный вояка, почти су­ пермен, презирающий пули в азарте от­ крытого боя, один на один с вопросом «быть или не быть», а точнее — «быть ли ценой уступки, ценой незаметного, но роко­ вого движения в сторону», вдруг теряет нравственное равновесие. Слабый же внеш­ не, лишенный примет железного воина человек в решающий момент становится выше своей слабости. В этой связи можно вспомнить героев Ю. Бондарева, В. Быкова