Сибирские огни, 1980, № 4

НА ПУТЯХ В НЕЗНАЕМОЕ 183 конкретный период обстоятельств. Вспом­ ним, что время их появления по существу совпало с началом научно-технической ре­ волюции. НТР начинала формировать новые, необходимые ей, связи, отношения, деяте- лей-функционеров. Каким он должен быть, этот новый деятель, какими обрастет связя­ ми — это еще требовалось выяснить, опре­ делить будущим опытом. Но гипотеза, предположительная заявка требовалась уже сейчас, немедленно. Чешков и Потапов как раз и выступили в роли таких предположи­ тельных заявок, стали своего рода первыми вариантами заготовок нового героя эпохи НТР. До полноценных художественных ти­ пов им было, конечно же, далеко. Каждый из них нес только одну какую-то отличи­ тельную черту человека НТР: Чешков — рЛ^ионализм и деловитость, Потапов — до предела развитую сознательность. Черты эти (в каждом своя) у героев настолько до­ минируют, что пока еще напрочь перекры­ вают остальные качества. Обобщенного портрета нет, и пока, на первой стадии развития НТР, когда все смутно, неясно, быть не может. Неясно на этой стадии и главное: должен ли включать в себя герой новой эпохи черты русского национального характера, а если да, то как сочетать то но­ вое, что привносится научно-технической революцией, с устоявшимися традиционны­ ми качествами героев русской классики? Произведения И. Дворецкого и А. Гель­ мана не ответили на эти вопросы, но свое дело они сделали. Они не только родили массу толков, споров и подражаний, но и вызвали к активности серьезные литератур­ ные силы, став сигналом к созданию прин­ ципиально нового героя современности. Устойчивого же общечеловеческого влия­ ния (по прошествии почти десятка лет со времени их выхода в свет об этом можно говорить с уверенностью) они не оказа­ ли, а именно общечеловеческое влияние — один из важнейших показателей классиче­ ского произведения. Впрочем, авторы названных пьес вовсе и не стремились к какому-то особому все­ объемлющему влиянию. По крайней мере, некоторые из них об этом заявляют откры­ то. Приведем отрывок из диалога между драматургом Александром Гельманом и критиком Леонидом Коробковым1: «...— Окажутся ли долговечными такие вещи, как «Человек со стороны» И. Дворец­ кого, «Собственное мнение» В. Черных или ваши «Премия» и «Обратная связь»? — ...«Премию» и «Обратную связь» я на­ писал не для вечности, а исключительно для того, чтобы затронутые в этих фильмах и спектаклях конфликты, противоречия, проблемы как можно скорее ушли в про­ шлое. Если через год-два на «Обратной связи» будет царить смертная скука в зри­ тельном зале, как человек и как драматург я буду очень доволен». Не все, конечно, в этом откровении мож­ но принять на веру. Скромность здесь (ни­ как не хочу обвинить уважаемого драма­ 1 Место действия — жизнь! «Литератур­ ная газета». 15 марта. 1978 г. турга в сознательной скрытности) более официально-показная, даже несколько лу­ кавая по той простой причине, что, ставя острые злободневные вопросы, драматург не мог задаваться только дежурной сиюми­ нутной ограниченностью. Задачи он ставил более широкие и углубленные, не одно­ дневные. Не поднимается рука обвинять в нежела­ нии решать сложные художественные за­ дачи и таких интереснейших писателей, как В. Тендряков, В. Липатов. Напротив, вопро­ сы ими подняты острые и принципиальные, и в том, что поиск этих (да и не одних только этих) писателей далеко не всегда увенчивается успехом художественного от­ крытия, виноваты не только сами литерато­ ры. Здесь непременно надо учитывать, что художественные возможности любого писа­ теля исторически обусловлены. Отчего же зависят взлеты и падения ли­ тературы? Невозможно ответить на этот вопрос од­ нозначно. Он включает в себя целый ком­ плекс взаимосвязанных причин, важнейшая из которых — неразрывная связь с истори­ ческим развитием той страны, того народа, выразителем которого данная литература является,— прослеживается особенно четко. Колодец тем, идей, конфликтов, коллизий не бывает наполнен равномерно. Связан­ ный с глубинными общественно-историче­ скими процессами, с этапными событиями, повлиявшими на весь ход народных судеб, он то наполняется, то оскудевает. Не приходилось искать «чувств новых» писателям «золотого» девятнадцатого века. В начале XIX в. Россия вступила в новую фазу своего развития, и, начавшийся в кон­ це XVIII в., процесс разложения феодализ­ ма обострился. Еще не скоро на смену крепостничеству придет буржуазия, но в недрах помещичьей России уже начинали зреть идеи совершенно новых человеческих отношений, иных жизненных перспектив. Время и от искусства стало требовать при­ стального отношения к человеку, которого в классицизме, властвовавшем до сих пор, заменяли символ и абстрактная идея. Для художника вдруг открылась бескрайняя, первозданная целина народной жизни, на которую вырвался он из ухоженного, чет­ ко спланированного классицистического парка. «...Тогда, при начале так называемого ро­ мантизма, все было ново, все интересовало собою, все считалось важным собою»,— писал об этом периоде Белинский. Сначала романтизм, затем, сменивший его, критический реализм вплотную заня­ лись тщательным изучением души человека. Колодец был полон до краев, источники, питавшие его, казались неиссякаемыми. Но и реализм не находился на ровном и посто­ янном подъеме. И даже равномерным дви­ жением путь его не отличался. Он (если по­ пытаться представить графически) был по­ хож на диаграмму, пики которой соответствовали тем или иным историче­ ским событиям. Соответствие это, разуме­ ется, не абсолютное и не тождественное по влиянию на литературный процесс. Оно