Сибирские огни, 1980, № 4

НА ПУТЯХ В НЕЗНАЕМОЕ 181 как раз в русле текущих литературных дел. Критик просто запамятовал, что литература жива не одним сегодняшним днем: она опирается на предшествующий опыт и смот­ рит а будущее. Так с каких это пор забота о будущем литературы стала прожектер­ ством? Настораживает сам тон возражений Н. Кузина, который порой осмеивает и оглупляет оппонента, разошедшегося с ним во взглядах. То Кузин обвиняет своего кол­ легу по критическому цеху в «занятии не­ сколько любительском» (речь опять же о выяснении малого количества шедевров), то отмечает «восхитительную наивность» В. Шапошникова, то вдруг делает вывод, что автор статьи «Чтобы стать классиком» вспомнил об учебниках С. Флоринского, A. Зерчанинова, Д. Райхина с той только целью, чтобы «высказаться пооригиналь­ ней, а попутно и «отомстить» С. Флорин­ скому и К0, которые, видимо, внушили на­ шему критику в свое время догматические правила «создания» произведений». Ответить на это вполне можно было бы перефразированной мыслью самого Н. Ку­ зина: к сожалению, оригинальность тут гра­ ничит с явной передержкой, низводящей работу критика до заурядного графоманст- ва. Тем более, что по существу вопроса, поднятого В. Шапошниковым, не было ска­ зано почти ничего. А разговор о качестве современной ли­ тературы ведется давно и постоянно. Кроме уже упоминавшейся Н. Кузиным статьи B. Гусева, можно вспомнить ряд других критических работ, в частности, интересную статью В. Кожинова «Авторитет истории» !. Собственно говоря, и последняя дискуссия в «Литературной газете» о путях современ­ ной «деревенской прозы», начатая А. Про­ хановым и называющаяся «Деревенская проза: большаки и проселки», тематически и проблемно близка статье В. Шапошни­ кова. Конечно, два-три десятка статей едва ли круто изменят положение — шедевры, как из рога изобилия, не посыплются — но это вовсе не означает, что вообще нет нужды заводить такой разговор. Он полезен хотя бы потому, что не только позволяет разо­ браться в текущих литературных делах, но дает хоть какую-то возможность увидеть дальнейшие перспективы сегодняшней ли­ тературы. Итак, прежде всего, верно ли, что нашей литературе не достает шедевров? Прежде чем попытаться ответить на этот вопрос, необходимо уяснить, что следует иметь в виду под понятием «шедевр», в чем его идейно-эстетическая сущность, чем отличается он от рядовой, потребитель­ ской беллетристики? Вспомним и сопоставим высказывания двух классиков русской литературы об искусстве. В. Белинский писал: «Поэт должен выра­ жать не частное и случайное, но общее и1 1 Литературное обозрение. 1977. № 3. необходимое, которое дает колорит и смысл всей его эпохе». Л. Толстой утверждал: «Истинное произ­ ведений искусства есть только то, которое передает.чувства новые, не испытанные людьми». Как видим, с одной стороны, «общее и необходимое», с другой — «чувства новые». Шедевр, по-видимому, должен органично совмещать обе эти ипостаси. Во всяком слу­ чае, такая суть шедевра представляется наиболее вероятной. Рассматривая с этих позиций современ­ ную прозу, приходится констатировать вслед за В. Шапошниковым: да, очень мало у нас выдающихся произведений. И стано­ вится все меньше. При невиданных-то до сих пор масштабах литературного потока! Существующее положение вряд ли мож­ но объяснить только субъективными фак­ торами литературного творчества: эпигонст­ вом, отсутствием должного мастерства, ограниченностью таланта и мировоззрения. Есть трудности объективного порядка, от которых художник порой зависит больше, нежели от особенностей и капризов собст­ венного дарования. И «чувств новых», и «общего и необходимого» становится все меньше, а обнаружить их все труднее. Со­ вершенно справедливо В. Шапошников за­ мечает: «Создать по-настоящему значитель­ ный типический характер сейчас действи­ тельно очень трудно, ибо любая колоритная фигура, вышедшая из-под пера современ- ' ного автора, непременно в чем-нибудь бу­ дет повторять давно известный, описанный в литературе человеческий тип». И впрямь, какие новые художественные открытия сделала литература хотя бы по­ следнего десятилетия? Увы, почти никаких. Современному автору и в самом деле то и дело приходится натыкаться на давно из­ вестное и открытое, с предельной художе­ ственной силой выраженное писателями прошлых поколений. Особенно это замет­ но, когда речь заходит о национальном русском характере. Портрет русского человека начал писать еще Пушкин и закончил Шолохов, поставив точку в этой колоссальной работе расска­ зом «Судьба человека». Обобщенный этот портрет вместил в себя не только все мно­ гообразие национального характера, но во­ брал судьбу и исторический путь великой России. В свою очередь, каждый из героев русской классики стал деталью, штрихом типизированного портрета русского чело­ века, воплотив в себе какую-то из отличи­ тельных .черт или сумму качеств, присущих определенному социальному слою. Они яр­ ко и точно передали «колорит и смысл» своего времени. Онегин, Печорин, Рудин страдают отсутствием целеустремленности, не зная, куда приложить свои блестящие возможности. Обломов даже уже и не тяго­ тится своей никчемностью, находясь в той стадии духовной деградации, когда и пато­ логическую лень свою считает божьим даром. И все они — порождение конкрет­ ных исторических условий, социальной сре­ ды, класса, наконец. С другой же сторо­ ны— воплощение типично общечеловече